отреагировала она быстро.
— Да, да, — кивнула женщина. — Это я создала Музей, я вылепила первые фигуры. Из Франции мне пришлось перебраться в Англию. Со своими любимцами я путешествовала по всей стране. Когда я умерла, такую же фигуру сделали с меня. Согласись, восковые фигуры так похожи на живых людей. Им не хватает только одного — быть живыми. Да и век восковой фигуры недолог. Воск — хрупкий материал. И это так несправедливо — быть копией живых. Они приходят, они смотрят на нас, они показывают пальцем, они нас разрушают. Я решила восстановить справедливость. Мы не можем стать вновь живыми, зато мы можем создавать себе подобных. Ведь это легко — нужно сделать всего лишь копию, и человек перестает существовать.
— Но почему я? — Таньку уже давно трясло от ужаса. От осознания невозвратности происходящего она готова была удариться в истерику.
— Это сложная отработанная система. Франция, Англия, Германия… Где мы только не работали! Можно сказать, мы отдельное восковое государство. Теперь вот добрались до России. Мы весь мир превратим в Музей восковых фигур. Странами будем править мы, мертвые! Хорошая идея?
Карлуша закивал, а Танька только губы надула.
— Плохая, — зло бросила она. — Брали бы кого-нибудь другого. Со мной у вас ничего не получится.
— Уже получилось. — Восковой палец уперся в Таньку. — Мы не берем случайных людей. Нам нужен, во-первых, человек, недовольный собой и жизнью, грубый, злой. Кстати, — остановила она сама себя, — о таких людях меньше всего грустят, когда они пропадают. А потом, нам помогают куклы.
— Кто? — Таньке показалось, что она ослышалась.
— Куклы. — Мари была само обаяние и терпение. — Обыкновенные детские игрушки. Они рассказывают нам о своих хозяевах и помогают им попасть на трамвай.
— Подождите, подождите! — Фролова начала что-то понимать, но основной смысл все равно от нее ускользал. — Вы хотите сказать, что на меня нажаловалась кукла Таня?
— И не только она. Там был кто-то еще… — Мари вопросительно посмотрела на Карлушу.
В руках у мальчика появился блокнот. Восковой палец уперся в строчку.
— Зеленый бегемот Танюша, герань Танечка и грузовик Татьяна, — отчеканил мальчик.
— А герань-то как с вами разговаривала? — простонала Фролова.
— Надо уметь слышать, — с достоинством произнесла мадам Тюссо. — Кукол часто обижают, и со временем они научились защищаться. У них есть гениальное изобретение — трамвай. Он увозит самых мерзких и гадких детей в страну, откуда не возвращаются. Эту городскую легенду дети рассказывают друг другу темной ночью, когда за окном гремит гром и сверкает молния. — Женщина покосилась на окно, за которым тоже лил дождь. — Сейчас подходящее время. Неужели ты никогда не слышала этой легенды?
Танька замотала головой. Вернее, ей хотелось, чтобы голова быстро двигалась, на самом деле она только еле шевельнула ею.
— Ну, ничего, у тебя еще будет время ее услышать. Кстати, ты никогда не замечала, — Мари доверительно склонилась к Таньке, — что детей больше, чем взрослых? Значит, не все дети вырастают…
Танька вспомнила трамвай, на котором ехала в окружении игрушек. Вел его бегемотик… Так вот, значит, куда они ее везли. Везли, везли… Но не довезли!
— Я от них сбежала! — вспомнила Фролова. — Ничего ваши куклы сделать не могут!
— Это немного усложнило дело, — царственно кивнула женщина. — Вообще мы думаем, что с детьми в этой стране у нас будет много проблем. Какие-то вы… неправильные. — На лице Мари впервые появилось злое выражение. — И куклы у вас очень терпеливые. Но ничего, с этим мы тоже справимся. — Мадам Тюссо встала и оправила на себе длинную юбку. — Осваивайся. Скоро тебя приспособят к делу.
Женщина вышла. Шуршание юбок стихло.
— Какому делу? — Танька никак не могла примириться с произошедшим. Голова не верила глазам. Хотелось зажмуриться и снова очутиться дома, понять, что все это сон и больше ничего. И еще очень хотелось плакать, но слез не было — восковым фигурам не нужны слезы, поэтому их и нет.
— Не расстраивайся, — попытался утешить ее Карлуша. — Это поначалу непривычно, а потом ничего. Даже лучше. Живые люди и болеют, и в школу ходят, и умирают. А Мари сделает так, что ты будешь жить долго-долго. Только на солнце не выходи, расплавиться можешь.
— Что за ерунда! — Танька не могла себя больше сдерживать. Ей страшно хотелось схватить Карла- Людовика и выбросить в окно. — Что ты меня успокаиваешь? Не нужны мне твои утешения. Меня искать будут! У меня родители есть.
— А для них ты умрешь, — Карлуша был невозмутим, как и его хозяйка. — Грузовик на тебя наедет. Или из окна выпадешь. Можешь сама выбрать. У тебя еще есть время.
— Какое время?
Карлуша легко справился с тяжелым креслом, отодвинув его обратно к стене. И бледно улыбнулся Таньке.
— Ну, — протянул он, отводя взгляд, — ты сбежала из трамвая. Да еще своим друзьям о нас рассказала. Копию с тебя сделали, а убить — не убили. У Мари обычно наоборот получалось. Человека сначала убивали, а потом она фигуру лепила. В этот раз она поторопилась — работала с фотографией. Но куклы в последний момент решили тебя пожалеть, дали убежать. Теперь ты некоторое время побудешь в двух видах — в живом и в восковом. Когда ты здесь совсем освоишься, тело само придумает, как умереть. Лето, можно и в речке утонуть.
— Значит, я могу вернуться домой? — завопила Танька, не веря в свое счастье.
Это все был сон! Это все сейчас кончится!
Карлуша снова наградил Таньку бледной улыбкой.
— Никуда ты теперь отсюда не денешься. Чем дольше ты будешь в теле восковой фигуры, тем больше будешь к нему привыкать. Тебе даже понравится. А потом ты и вовсе не сможешь из него выбраться. Это закон.
— И через сколько это произойдет?
— У кого как получается, — пожал плечами принц. — Кому-то одного раза достаточно, кто-то неделю держится. А ты, — он, прищурившись, окинул Фролову взглядом, — дня три-четыре продержишься. Вы все какие-то упертые, за жизнь держитесь. Мы были другие.
— Нашел с кем сравнивать, — проворчала Танька. Она была убеждена — стоит ей выбраться отсюда, и поминай как звали. А если что, так и вернется она сюда добровольно. В общем, насильно фиг ее кто сюда притащит!
— Пойдем, я тебя провожу до выхода.
Карлуша галантно поклонился и толкнул тяжелую дверь. Теперь все залы Музея были пусты. Лишь изредка раздавался шорох, и в зеркалах мелькали чья-нибудь пестрая юбка или кафтан.
Они вышли на знакомую Таньке лестницу, и Фролова чуть ли не бегом спустилась на первый этаж, всем телом навалилась на дверь и выскочила на улицу.
— Ждите меня теперь! — крикнула она в отполированную множеством ладоней дверную ручку.
— Ждать не будем. — Карл стоял за ее спиной. — Я за тобой зайду.
Из-за поворота показался трамвай и, звякая, побежал к остановке.
Танька как завороженная смотрела на его приближение. Со стороны вагон был такой веселый, разноцветный, внутри горели яркие огоньки. Но Фролова чувствовала, что на нее надвигается неумолимый рок.
— Трамвай тебя довезет до дома.
Танька схватилась за поручень, забралась на нижнюю подножку.
— И еще. — Принц удержал ее за край куртки. — Ты рассказала о нас двоим приятелям. Их тоже нужно привести в Музей. О нас никто не должен знать.
Двери захлопнулись. Карлуша махнул рукой на прощание.
Танька еле доползла до ближайшей лавки. И увидела ту самую старушенцию, что продавала вчера билеты.
— Ну вот, теперь покатаемся, — довольно улыбнулась бабка, поправляя на пузе объемную сумку с
