Ольга сбилась, потеряла ход мысли.
И снова, будто от сильного аромата роз, слегка закружилась голова.
– Следующий слайд, пожалуйста, – слишком резко попросила она. – Эти слайды наглядно демонстрируют цели и задачи нашего проекта…
Она поймала его взгляд.
Счастье – это ты, говорил он глазами, и она отвечала невольно – спасибо… Мне никто никогда не говорил таких слов.
И не дарил такие подарки…
После совещания она бросилась в коридор, на ходу набирая Сергея.
– Забери меня отсюда!
– Оля! Возникли проблемы?
– Дети, Сережа.
– Надя же с ними, Оленька! Мне очень нужен этот заказ! Обещаю, ты больше никуда не поедешь!
– Забери…
Но он уже положил трубку.
Это смахивало если не на предательство, то на равнодушие. Ольга схватилась за стену.
– Оля… Вам плохо? – Егор подошел сзади, обнял ее за талию и куда-то повел.
Она послушно пошла с ним, потому что…
Сергею очень нужен этот заказ. И похоже – наплевать, какой ценой.
Мимо Медного всадника Егор вырулил к Неве, и «Мерседес» понес их по Дворцовой набережной. Мимо пролетали Адмиралтейство, Эрмитаж, Мраморный дворец, Марсово поле…
– Оля, выслушай меня, пожалуйста…
– Не надо, Егор.
– Если бы было «не надо», ты не поехала бы сейчас со мной… Оля, я люблю тебя! Я думаю о тебе каждую минуту! Все остальное бессмысленно, не нужно! Оля, я не знаю, как жить без тебя! Что сделать, чтобы ты осталась?! Не молчи, пожалуйста, Оленька…
Он ни разу не посмотрел на нее и говорил все летящей навстречу дороге, но от этого его слова показались особенно душераздирающими и искренними. И невыносимо было их слышать, потому что ответить она не могла, и один за другим пролетали мимо щиты «Счастье – это ты!..ты!..ты!».
– Останови! – крикнула Ольга, на ходу открывая дверь.
Погодин резко затормозил, прижимаясь к тротуару.
– Не надо, Оля! Останься! Я больше не буду! – взмолился он.
«Счастье – это ты!» – кричал щит над дорогой.
Я сделала все, что могла, подумала Ольга.
Она вышла из машины и пересела на заднее сиденье.
– Поехали.
Погодин бережно тронулся с места, боясь спугнуть свое счастье.
– Не передумала? – с плохо скрытым отчаянием спросила Галина Федоровна.
– Нет, – стараясь не смотреть на нее, сказала Марина.
– Ну, больше уговаривать не буду. Только как же ты Ваньке скажешь?
– Скажу как-нибудь… Где он?
Галина Федоровна тоже на нее не смотрела, избегала встретиться взглядом.
– Вот что, Марина… – Она встала и подошла к окну, чтобы совсем уже не пересекаться взглядами. На спортплощадке мальчишки играли в футбол, но Ваньки среди них не было. – Не надо ему ничего говорить. Я сама потом… Уезжай! – последние слова она почти выкрикнула.
– Галина Федоровна, я хочу его хотя бы увидеть… Я не знаю, когда приеду… Я не знаю, что со мной будет дальше! Где Ваня?!
Она все же сорвалась в истерику, хотя уже несколько дней приучала себя к мысли, что Ванька – чужой.
– Где он?!
Некрасиво было трясти Галину Федоровну за плечо, некрасиво – так на нее орать, но она поняла, что если не попрощается с Ванькой, то чувство вины, которое в последние дни превратилось в невыносимую муку, ее просто… убьет.
Сердце не выдержит этой вины и остановится. Нет – разорвется.
– Его нет, – холодно, ровно и безучастно ответила Галина Федоровна, глядя в окно и не пытаясь снять ее руку со своего плеча.
– Как – нет?! – Марина отступила на шаг. – Как это нет?! Вы его прячете?! Но это глупо!!
Галина Федоровна обернулась, сняла очки, обстоятельно протерла их клетчатым мужским носовым платком, который всегда носила в кармане, потом улыбнулась краешком губ и сказала… такое…
– Вы не шутите?! – Марина все отступала и отступала к двери, готовая бежать, нестись, только бы слова эти оказались правдой.
– Какие уж тут шутки, – усмехнулась Галина Федоровна, надела очки и, глядя ей в глаза, повторила: – Мэр Ваньку забрал. На речку купаться.
До речки такси домчало ее за тридцать минут.
Относительно места не возникало никаких сомнений – там, где в последний раз был пикник.
Еще издалека Марина увидела Юркин «Мерседес» и двух здоровенных охранников на берегу, бдительно осматривающих окрестности. При виде подъезжающего такси один красноречиво положил руку на пояс, второй что-то сказал по рации.
– Остановите здесь! – попросила Марина водителя и, сунув ему деньги, побежала навстречу охранникам, навстречу реке, навстречу Юрке и Ваньке, которые, заметив ее, уже выбегали из воды, поднимая фонтаны жизнерадостных брызг.
– Марина! Мари-и-ишка! – закричал Юрка.
Охранники расступились, давая ей дорогу.
– А я плавать научился! – Ванька победно хлопнул по голубому надувному кругу на поясе. – И брассом, и кролем, и буте… бурр…
– Баттерфляем! – захохотал Юрка.
– Молодец, Ванечка…
Марина обняла Ваньку, но круг упруго ее оттолкнул.
– Смотри! – Ванька с разбегу влетел в воду, засучил руками и ногами и закричал: – Баттер-фляй!
– Марина… – Юрка взял ее за руку, и почему-то не возникло никакого желания отнимать ее. Он стоял перед ней мокрый и очень трогательный оттого, что был не в купальных плавках, а в семейных трусах в мелкий горошек. – Мариш… Не уезжай, пожалуйста… Прости меня! Ну, прости! – Голос у него задрожал, он покраснел. – Кажется, я это уже говорил… Господи, ну как… Как же мне тебя уговорить?! – Он оглянулся беспомощно на охранников, словно ища у них подсказки и поддержки, и вдруг закричал, подхватив ее на руки: – А я и уговаривать не буду! Ты никуда не уедешь – и все! Это приказ! Мэр я или не мэр?!
– Мама! – вдруг истошно закричал Ванька. – Ма-а-ма!
Она вывернулась из Юркиных рук и помчалась к реке, где барахтался, тонул Ванька, захлебываясь и из последних сил крича:
– Ма… Па-па!
Голубой круг плавал в нескольких метрах от него.
Охранники и Марина только забежали в воду по пояс, а Юрка уже плыл с Ванькой на руках к берегу и говорил ему что-то успокаивающее и ободряющее на ухо, а Иван так крепко обхватил его за шею, что Градов покраснел и закашлялся.
– Ванечка! – ринулась к ним Марина. Последние метры пришлось проплыть. – Ты испугался, Ванечка?!
– Нисколечки! – крикнул пацан. – Я же знал, что меня папка спасет! Я круг снял специально, а то буттерфляй этот ненастоящий! Мам, а когда мы домой поедем?
Юрка обнял ее свободной рукой под водой, помогая удерживаться на плаву.
– Сейчас и поедем, – слезы хлынули потоком из глаз, но не беда – кругом было столько воды, что
