Яви встал. Лицо его заметно напряглось и побледнело.
— Вы мешаете мне, господин Ега. Отчитываетесь вы, действительно, в другом месте и перед другими лицами. Считаю своим долгом предупредить вас, что на этот раз никакие ваши штучки не пройдут. Вам не удастся замять дело. У меня такие доказательства, какие не сможет опровергнуть самый предвзятый судья. Если вы полезете в эту кашу, то не соберете своих костей.
— Вы смеете угрожать, господин инспектор!
— Я обязан предупредить, господин Ега. Первая моя пресс-конференция с журналистами…
— Угрожаете все-таки. — Ега встал, он кипел злобой.
— Я отстраняю вас от дела.
Яви уже пошел к двери и оглянулся.
— Не имеете права, к вашему величайшему сожале нию. Пока главным комиссаром полиции Арании является комиссар Снайд, а он не отстранял меня от дела и вообще — теперь уже никто не сможет отстранить меня от дела. Оно почти закончено.
— Где профессор Фэтон?
— Хочу еще более обрадовать вас. Главой всего дела был господин Эгрон, известный вам финансист. Хотя он тоже вышел из игры, но фамилия его на процессе фигурировать будет.
— Ничего не понимаю. Вы обвиняете меня в попытке помешать вашему расследованию, что ли?
— А чем иначе можно объяснить вашу позицию? Почему вы не должны были объявить розыск Чепрэ и Роттендона?
— Мне не представили никаких доказательств их участия в деле.
Инспектор шагнул к столу.
— А то, что профессор и доктор содержались вопреки их воле на вилле Роттендона, не доказательство? И показания потерпевших тоже не доказательство?
— Пока вы не предъявите прокурору более весомых доказательств, Роттендона вам не взять. Не та фигура.
— Я вас понял, господин Ега.
Инспектор холодно откланялся и вышел из кабинета.
Разговор с Ега его немного успокоил. Доктор держался не очень уверенно.
Выступление Фэтона и Неймана по телевидению произвело эффект разорвавшейся бомбы. Буквально за несколько минут улицы столицы опустели. Все, кого передача захватила на улице, устремились к площади Справедливости, где телекомпания «Интеринформация» год назад установила огромный телеэкран. На протяжении часа с лишним многотысячная толпа слушала рассказ профессора Фэтона и доктора Неймана о нескольких днях заточения на горной вилле, шумно сопереживая приключения, которые выпали на их долю. Пои каждом упоминании имен Эгрона, Чепрэ и Роттендона толпа взрывалась бурей возмущения.
Позже к рассказчикам подключился комментатор. Он начал с радиоинформации о гибели Чепрэ и спросил у Фэтона, связывает ли он поспешное бегство автомобильного магната с его попыткой уйти за границу вместе с письмом и информатором. Фэтон сразу ответил утвердительно. Комментатор, как бы угадывая вопросы телезрителей, держал их в постоянном психологическом напряжении. Особенно интересовало всех содержание письма Пришельцев. Профессор несколько раз пересказывал его на память, предупреждая, что не ручается за полную дословность, так как письмо было у него в руках не более часа. Он же не знал, что на его квартиру готовится покушение.
После окончания передачи многие с площади Справедливости устремились к зданию телекомпании. Фэтон и Нейман покидали телевидение почти в ранге национальных героев.
Инспектор вместе со всеми проводил их в аэропорт, посадил в самолет. Теперь он был спокоен за них.
Популярность их, однако, прожила не более часа — до второго выпуска газет. Скептики от науки не оставили камня на камне от рассказа Фэтона и Неймана о письме и информаторе. Скептики от политики довершили их развенчание.
«Эпоха» писала: «Басни, рассказанные доверчивым телезрителям профессором Фэтоном и доктором Нейманом, есть ни что иное, как попытка «Интеринформации» опорочить представителей национального бизнеса. Предоставив свою трибуну, мягко говоря, для малоубедительных «откровений» пострадавших, «Интеринформация» разоблачила себя, как организация, готовая любой ценой поддержать свой шаткий авторитет в массах. Нам кажется, профессор Фэтон и Доктор Нейман не обидятся, если мы скажем, что они пока еще остаются несколько не в себе от перенесенных в результате их похищения страданий..»
«Порядок» — газета Союза военных свой основной удар направила против инспектора и всей следственной группы. Газета предположила, что инспектор Яви, имея старые счеты с Роттендоном, воспользовался благоприятной возможностью. Он якобы привез на виллу Фэтона и Неймана, которых обнаружил совсем в другом месте, чтобы представить дело так, будто бы они насильно содержались на вилле Роттендона.
У Фэтона и Неймачл нашлись и защитники. Профессор Крок Суни выступил с большой статьей, где говорил о профессоре Фэтоне, как о серьезном ученом. Письмо и информатор были, утверждал Крок Суни, хотя бы потому что были Пришельцы.
«Линский феномен» на первой странице поместил более сенсационные, на его взгляд, материалы.
Внимание привлекал крупно набранный заголовок: «Профессор Гинс против генерала Куди!»
«Профессор Гинс, — сообщалось в статье, — обратился в линский городской суд с заявлением о возбуждении уголовного дела против генерала Куди, обвинив последнего в нарушении конституционной гарантии, касающейся безопасности жизни, здоровья граждан, их личной неприкосновенности. Истец обвиняет ответчика в превышении власти, принесшем истцу физические и нравственные страдания, а также временную нетрудоспособность. Городской судья принял заявление профессора. Дело это будет рассматриваться на днях.
Генерал Куди заявил представителям прессы, что он ни в чем не считает себя виновным, поскольку действовал в интересах государственной безопасности и в условиях чрезвычайного положения, введенного в городе законным путем. Поэтому претензии профессора Гинса считает вздорными, а его позицию безнадежной. Генерал Куди в свою очередь подал заявление в аранский государственный суд, которое содержит требование о привлечении профессора Гинса в соответствии со статьей 12, пункт «В» Уголовного кодекса Арании к ответственности за ведение внутри страны открытой коммунистической пропаганды, а также за сговор с преступниками, совершившими нападение на представителей власти и освободившие профессора из-под законного ареста. Заявление генерала Куди было принято Государственным судьей. Оба дела обещают быть чрезвычайно интересными. Политическая оппозиция принимает все меры к тому, чтобы эти судебные процессы стали ее главными козырями в борьбе за кресло Президента. Все громче и чаще раздаются голоса левых, требующих равных по сравнению с другими прав коммунистической партии Арании, и прежде всего отмены запрета, ставящего ее вне закона…»
«Линский феномен» поместил на первой странице коротенькую информацию. «Линский забастовочный комитет объявил в городе всеобщую забастовку. Вновь прекратили работу транспортники, связисты, работники местной и государственной торговли, коммунальных служб, энергетики, рабочие пищевого комбината, завода электронных приборов и других промышленных предприятий города».
В два часа дня с крыш столичных небоскребов на улицы полетели десятки тысяч листовок. Люди одним взглядом прочитывали короткий текст и устремлялись к площади Справедливости.
Дюк и Соримен, все прибавляя шаг, направлялись туда же. Соримена вызвали в столицу на экстренное совещание, и он пригласил с собой Дюка.
Левая фракция в Центре объединенных профсоюзов потерпела поражение, и в связи с этим компартия резко меняла тактику борьбы. Теперь не имело смысла поддерживать Центр, заявивший о своей полной лояльности правительству.
Дюк и Соримен пришли на площадь к самому началу митинга. Неизвестно, каким образом на балконе второго этажа одного из зданий появились микрофоны и усилители.
С того места, где стояли Дюк и Соримен, оратор казался всего-навсего темным пятном на фоне белой стены. Поперечник площади имел больше километра.
