Зато у той, что больше виновата, Не приходить на суд Хватало такта. Судейский стол Стоял на возвышенье, Подчеркивая как бы отрешенье От суеты людского бытия. К нему, своей обыденностью сходных, Взошли два заседателя народных И волевая женщина-судья, В глазах которой и в суде не тухли Живые огоньки Домашней кухни. Над судьями В готическом разрезе Голов превыше были спинки кресел, Взлетавшие к Российскому гербу, Наглядно утверждавшему серпасто, Что именем страны и государства Они вершат Жуанову судьбу. Здесь вопреки пословице известной Любого человека Красит место. При уточненье имени Жуана Раздался смех уже не в стиле жанра. Хосе Мариа Кармен дель Дайман Тенорио Франциско де Перейро Де лос Кондатос Риос дель Виейро Кастильо Гранде Педро дон Жуан. Но зала смех Мой друг, лишенный чванства, Отнес на счет Испанского дворянства. С глазами Поумневшими в раздумье, Стоял он в том же праздничном костюме, Что и во время драки был на нем. Вот странность, о которой я не ведал: Суду и прочим он отвода не дал, Но вздул ноздрю при имени моем. Заминка от суда не ускользнула, Она меня, признаться, резанула. Почти спокойный, Пока шел допрос, Он отвечал, казалось бы, всерьез, А выглядел насмешником бодливым. Ответы для людей со стороны, Наверно, были очень уж странны. Когда спросили, был ли он судимым, С иронией ответил остряка: — Всю жизнь. — А поточнее? — Все века. Мой подзащитный Разрушал, как мог, Защиту, заготовленную впрок. Уже в тюрьме подученный законам, Немалую сумятицу он внес Загадочным ответом на вопрос: — Вы признаете ли себя виновным? — Кого бы не смутил его ответ: — Виновным — да, А виноватым нет! Суд — не игра, А все же, все же, все же Пружины их невидимые схожи. Хоть на суде поглубже скрыт азарт, Зато в страстях не меньше интереса. Почти весь ход судебного процесса Напоминает чем-то драмтеатр, Где впечатляет голой жизни фактор, Где гениален И бездарный автор. Здесь каждую написанную роль Диктует непридуманная боль, Душою пережитая и плотью. Вот показует строгому суду, Отяжелив Жуанову беду, Все та же Худокормова Авдотья. — А чем еще могли бы подтвердить, Что он хотел Гордеева убить?
