Не описать, Какой она была, Как беззастенчиво она кляла И жизнь дурную, и злодея-мужа… Нельзя мне с поэтических высот, От только что описанных красот Упасть и распластаться в мутной луже. Не потому ли, что мужей здесь хают, Их в этот дом Врачи не допускают? Не описать, Всего и не опишешь, Чего-чего здесь только не услышишь. Все начинают разно — по уму, По воспитанью и образованью, По возрасту, По росту и страданью, Но все приходят к воплю одному. Все разные во всем, они в палате Находят общий вечный знаменатель. Представьте, Выше всяческого срама Была там образованная дама, Как говорят, не из простой среды, Переводившая в период некий В какой-то заводской библиотеке С английского научные труды. Так вот она Без нравственного риска Ругала мужа Только по-английски. Когда же боль сильнее обожгла, Она уже на русский перешла, Но говорила длинно, между прочим, Звала врача: — Ах, как нехорошо, Как тяжко-тяжко…— Черствый врач не шел, А фразы становились все короче. И наконец воспитанная дама Вдруг выгнулась и завопила: — Ма-а-а-а-м-а!.. Что говорить, и мы бываем тоже В своих скорбях на даму ту похожи. Нам кажется, что наступило то, То самое — о, и дышать-то нечем, А сами говорим такие речи, Что в нашу скорбь не верит нам никто. В нас много многословья и рекламы, Пока однажды Не дойдем до «мамы». Наташа б поднаслушалась, когда Ее не наступила череда Пройти рожениц огненное поле, Но зубы стиснула, как удила, И не заметила, что родила Почти без громких слов, Почти без боли, Но, правда, породив буяна-сына, Она весь день потом Была бессильна. Такой роженице, Такой спартанке Дивились и врачи и санитарки. — Где совершенство тела, нам — покой,— Заметил врач, держа ее в примере,— А если бы рожать самой Венере, Она б не знала боли никакой! — Отнесся философски и к вопросу: — По мрамору узнали? — Нет-с, по торсу! Дивясь Наташе, Не считали дивным, Что новорожденный был сам активным, А между тем мальчишка был смышлен, Мамаши помня план, имел свой опыт. Должно, боясь, что передумать могут, Явиться в жизнь поторопился он, Родившись, не расплакался впустую, А закричал, Победу торжествуя! То знак был,
