И как же было Нате не смутиться, Когда пришла машина из больницы С высокой фарой, меченной крестом. Жуана не было, с ночной укладки Федяша еще спал в ночной кроватке, А Тимофевна прибирала дом. Наташу так и обожгло словами Вбежавшей медсестрички: — Мы за вами!.. — А что мне взять? — На свой вопрос резонный Реакция ее была мудреной, Необъяснимой импульсом иным, Как страхом, заслонившим все на свете. — Ах, да, да, да! — Она метнулась к Феде, Как будто ехать собиралась с ним. Лишь с плачем сына, сердце резанувшим, Она оторопела, как под душем. А тут бабуся подоспела кстати. — Моя Голуба-люба, мой касатик! — Напев заслышав, полусонный внук Со всею непосредственностью детства Заулыбался и предпринял бегство Из судорожных материнских рук. — Не паникуй! — Сказала Тимофевна, И Ната успокоилась мгновенно. Но, сделав шаг Из-под родного крова, Наташа к Феде устремилась снова, Да так, что впала в еле слышный стон В каком-то новом приступе печали. Разбуженный, испуганный вначале, На этот раз не испугался он, Лишь долго удивленными глазами Глядел на маму, Обращенный к маме. В беде Никто не знает меры бедствий, А в раннем расставанье всех последствий. Быть может, будет сын всю жизнь искать, Как и отец искал со страстью странной, Оставшуюся в памяти туманной Неведомо похожую на мать. Во всех исканьях будет этот образ Ему путеводительней, Чем компас. Не так ли в детстве, К жизни пробужденный, Глядел я, Музою завороженный, В глаза ее, внимателен и тих. Как часто, наградив душевным жженьем, Она ко мне являлась с утешеньем, С надеждой в начинаниях моих. Зато теперь, когда мой мир в расстрое, Меня забыла и моих героев. О, сжалься, Муза, Возвратись, приди, Несчастье от Наташи отврати! О, Муза, Муза, искренняя вроде, Ты, замечавшая и тихий плач, Ведешь себя уклончивей, чем врач В плохой больнице При плохом исходе. Тебя зову я, отзовись на поклик, Спасеньем увенчай Жуана подвиг! Я звал, Я упрекал ее, она же Сиделкою сидела при Наташе, На этот раз реальная вполне. Свой давний долг отсиживая честно, Она Жуану уступала место, Когда тот приходил к своей жене, Со стороны глядела, видя диво: Как он красив И как она красива! У скромницы И у скандальной тетки, Почти у всех в больнице лица кротки. Там все мы, все — и ты, и он, и я,—
