Волен уверен, что их планы не переменились.
— Волен отсутствовал, когда Господь раздавал мозги, — пробормотал Камерон.
— Хорошо же ты отзываешься о полковнике.
— Зато верно, и вы это знаете, сэр.
— Да, я хорошо знаю это. Если бы я обращал внимание на все приказы, которые он исторгает из себя, я бы уже давно отправился на тот свет с пулей между лопаток. Но ничего. Мы добьемся успеха несмотря ни на что.
Камерон причмокнул и выглянул из засады.
— Вы уже решили, как поступите с леди Ромэйн, когда мы закончим?
— Я все время откладываю свой разговор с ней.
— Иногда женщины немного расстраиваются, когда узнают, что их мужья оставляют их, чтобы немного повоевать с любителями лягушачьих лапок, — заметил сержант.
— Ты думаешь, нас пошлют во Францию?
— А вы думаете иначе? — отозвался Камерон. — Или у Волена есть еще какая-нибудь работенка, которую он боится делать сам?
Вместо ответа Джеймс шикнул на Камерона; они прижались к стене: мимо них прошли две женщины.
Чуть позже разговор возобновился.
— В доме герцога я живу в роскоши, которая пришлась бы по вкусу всякому, — сказал Джеймс.
— На некоторое время.
— Да, — без энтузиазма согласился Маккиннон и подал знак сержанту не спускать глаз с конюшни.
Вспомнив, как они с Ромэйн любили друг друга этой ночью, Джеймс ощутил, что все его тело напряглось. Никогда еще он с таким нежеланием не брался за работу, как сегодня утром, когда покидал еще спящую жену.
— Майор, посмотрите, — еле слышно прошептал Камерон.
Отогнав воспоминания, Джеймс взглянул на улицу. Он сразу же понял, что имел в виду сержант: к ним приближалась карета без всяких опознавательных знаков и без ливрейного кучера, по одежде которого можно было бы определить владельца экипажа.
— Камерон, приготовься, — прошептал Джеймс.
Вместо ответа он услышал какое-то ворчание, и что-то тяжелое ударило его по затылку. Над телом звучал довольный смех.
Джеймс уже должен быть дома!
Ромэйн с тревогой вздохнула, выглянув в окно и не разглядев за дождевой завесой даже очертаний домов, образующих площадь. Джеймс сказал, что вернется домой еще до полудня. Уже стемнело. Если они поженятся по-настоящему, ей предстоит именно такая жизнь.
В горле у Ромэйн застрял комок. Пошел второй день, как она была настоящей женой Джеймса, но брак их оставался пока фиктивным.
Ромэйн услышала дедушкины шаги и отошла от окна. Взглянув на герцога, она увидела саркастическую улыбку на старческом лице.
— Прелестная картинка, — холодно заметил старик. — Добропорядочная жена ожидает возвращения мужа.
— Дедушка, в твоем сарказме нет необходимости. Я прекрасно знаю, ты надеешься, что Джеймс в ближайшие дни навсегда покинет нас.
Герцог опустился в кресло и сложил на коленях венозные руки.
— Я не желаю твоему мужу ничего плохого.
— Нет конечно, но я знаю, что ты хочешь избавиться от него.
— Он не тот человек, за которого я хотел бы выдать тебя замуж.
— Я тоже не собиралась выходить за него. — Ромэйн улыбнулась и опустилась на одно колено рядом с дедом. — Но, дедушка, я люблю его.
Герцог впился пальцами в подлокотник:
— Я думал, ты мудрее, чем твоя тетка, которая не желала внять голосу разума и вышла замуж против моей воли.
— И каждый день она сожалела об этом необдуманном поступке.
— Откуда ты знаешь?
Ромэйн накрыла ладошкой его руку и улыбнулась:
— Тетушка Стелла разделяет твою неприязнь к Брэдли. Когда она узнала, что он ухаживает за мной, она послала мне письмо с предупреждением не иметь с ним ничего общего.
— Неужели мы со Стеллой в чем-то сошлись во мнениях? — Старик потер подбородок. — Может статься, я пошлю за ней. — Помолчав еще, он добавил: — Слишком много времени прошло с тех пор, как мы в последний раз думали одинаково.
— Это будет замечательно: вы объединитесь и вместе будете бранить меня за недостаток благоразумия.
— В отношении Монткрифа? Ты уже выкинула его из головы?
— Я люблю Джеймса, — снова прошептала Ромэйн.
Тяжело вздохнув, герцог ответил:
— Я был бы неискренен с тобой, сказав, что это то решение, на которое я надеялся.
— Почему тебе не нравится Джеймс? Он так похож на тебя! Он упрямый и сварливый, как ты, а я люблю вас обоих.
— Я дурно отношусь к происходящему не потому, что я недолюбливаю его лично, а потому, что ты снова признаешься в любви к человеку, которого совсем не знаешь.
— Я хорошо знаю Джеймса.
— Неужели? — герцог дружески потрепал Ромэйн по руке, но спросил сухо и настороженно: — Чем он занимался до того, как ты наткнулась на него во время снежной бури?
— Он охотился.
Старик недовольно хмыкнул:
— Это не то, о чем я спрашиваю. Где он был до того, как объявился в этой забытой Богом шотландской деревне? Чем он занимался?
Ромэйн села на корточки. Когда-то и ее беспокоило неведение, но, не получив от Джеймса удовлетворительных ответов, она перестала его расспрашивать.
— Я не знаю, но какое это имеет значение?
— Чем он будет заниматься после того, как вы уедете из Лондона? Куда он повезет тебя?
— Я не знаю, — повторила Ромэйн. Такой поворот в их беседе заставил ее нервничать. — Может, если ты пригласишь тетю Стеллу в холл, мы заедем туда. Мне бы хотелось с ней повидаться.
— Даже несмотря на то, что однажды она лишит тебя Вестхэмптон-холла?
Ромэйн прикусила губку. Конечно, она не хотела, чтобы кто-то еще считал Вестхэмптон-холл своим домом, но спокойно заметила:
— Я все понимаю, дедушка. Я понимаю это с тех пор, как выросла настолько, что мне стало известно о твоем завещании.
— Дитя мое, я позаботился о том, чтобы ты была обеспечена и ни в чем не нуждалась, так что тебе не следует расстраиваться. — Он потрепал внучку по щеке: — Улыбнись, Ромэйн. Поверь своему деду, что в будущем ты не будешь обездолена.
Ромэйн попыталась улыбнуться. На этом их беседа завершилась.
Ромэйн решила, что будет наблюдать за улицей из своей спальни, чтобы ей никто не мешал.
Открыв дверь в комнату, она обнаружила, что слуги еще не заходили к ней, чтобы вынести воду и прибрать в комнате после ароматизированной ванны, которую она приняла уже час назад.
Волшебство близости с Джеймсом совершенно ослепило ее. Дедушка не может понять ее, потому что не знает, что Джеймс вовсе не бедный шотландский провинциал. Но на вопросы, которые задал дед, у нее
