людьми, закованными в цепи. Их согнали сюда, как сгоняют скотину, перед тем как ее забить.
— Они, — кричал Робеспьер, — должны наконец искупить свою вину за все преступления, которые долгие, долгие годы совершали против простых людей. — И он с презрением взглянул на людей в повозках. — Пусть теперь они страдают и дрожат, ожидая встречи с мадам Гильотиной. А мы послушаем их последние оправдания, их униженные мольбы о помиловании.
С каждым его словом неистовство толпы нарастало.
Бет смотрела, как повозки с узниками одна за другой въезжают в ворота Бастилии, чувствовала, что вот-вот заплачет, и ругала себя за эту слабость. Она не могла позволить себе роскошь оплакивать этих несчастных. Если увидят, как она плачет, то ей несдобровать.
— Смерть, смерть негодяям! — ревела толпа.
Чтобы не выдать себя, Бет сделала вид, что она тоже выкрикивает эти страшные слова.
Заметив ужас в ее глазах, Дункан посмотрел на последнюю повозку и увидел стоявшего в ней высокого худощавого мужчину аристократического вида. Обезобразить этого человека не смогли даже лохмотья, в которые превратилась его одежда. У него была небольшая седеющая бородка, черты его лица напоминали черты лица Бет.
— Смерть, смерть негодяям! — гремело вокруг.
Дункан наклонился к уху Бет:
— Это твой отец?
Она не ответила. Внезапно он почувствовал, что ее пальцы отпустили его руку, — и тотчас понял, что у нее на уме.
Бет уже проталкивалась вперед, пытаясь приблизиться к повозке.
Горе с этой женщиной! Неужели она думает, что так, в одиночку, на глазах у всего Парижа, сможет спасти своего отца?
Дыхание замерло в груди у Бет, когда она почувствовала, как сильная рука Дункана обхватила ее за талию и потянула назад.
— Не сейчас, — прошептал он. — И не здесь.
Никто из обезумевшей толпы не обратил на них внимания. Взгляды всех были прикованы к людям, приговоренным к казни, которая должна была совершиться если не завтра, то послезавтра. И самым печальным, самым страшным было то, что к казни приговорили лучших.
Глава 34
Каким-то непонятным образом Дункан вытащил Бет из толпы, и они, проталкиваясь сквозь беснующуюся чернь, двигались назад — туда, где оставили Джейкоба с лошадьми.
— Как ты думаешь, что могло бы произойти, если бы ты на виду у всех подбежала к повозке? — спросил Дункан, когда они выбрались из давки.
— Отец увидел бы меня и понял, что еще не все потеряно, — угрюмо ответила Бет.
Как Дункан может быть таким бессердечным! Неужели не понимает, что это такое — испытывать унижение на глазах у толпы? Отцу было необходимо знать, что здесь есть люди, готовые прийти ему на помощь.
— Ты думаешь, он бы обрадовался, узнав, что его дочь в опасности? А если бы он не сдержался и изменился в лице, то неужели ты думаешь, что это ускользнуло бы от внимания того надменного дьявола, который тут всем распоряжается? Это было бы для тебя верной гибелью.
— Я не могла сдержаться, увидев отца в кандалах. — Девушка прикусила губу, чтобы проглотить подступивший к горлу комок. — Он был весь в синяках. Они его били.
— Синяки пройдут, Бет. Я тебе обещаю, что мы его спасем. Но для этого понадобится время. Потерпи еще немного.
Бет тяжело вздохнула.
— Надеюсь, что у нас еще есть время, — чуть слышно пробормотала она.
Когда они приблизились к Джейкобу, тот вздрогнул и еще крепче сжал поводья и пистолет. Сообразив, что это Дункан и Бет, он с облегчением прислонился к стене.
— Слава Богу, что это вы! Вы нашли своего отца, мисс?
— Нашли, — тихо ответила Бет.
— А где вы его оставили?
— В Бастилии… Он ждет казни…
Бастилия? Джейкоб уже слышал это слово. Он вопросительно посмотрел на Дункана:
— Бастилия — это большой старый замок, который мы вчера видели?
«Вчера? Неужели на самом деле прошло так мало времени?» — с удивлением подумал Дункан: у него было такое чувство, будто с тех пор прошла целая жизнь. Так много всего с ними случилось. И с Бет тоже.
— Это тюрьма, — поправил он Джейкоба и положил руку на плечо Бет. — Теперь, когда мы знаем, где твой отец, мы обязательно придумаем, как его вызволить. Однако надо быть предельно осторожными. В Бастилии нужно найти кого-нибудь, кого можно было бы подкупить.
Будь они в Лондоне, он уладил бы это дело в два счета. Там он знал многих, кого можно было подмазать, чтобы добиться своего. Но здесь, в Париже, все было по-другому. Здесь у него не было связей.
Дункан посмотрел на Бет, но она лишь беспомощно покачала головой.
— Я не знаю никого, кто мог бы помочь нам.
Он так и предполагал — иначе она бы уже давно что-нибудь предложила. Дункан задумчиво потер рукой шею.
— Нам нужно время, чтобы все обдумать и составить план.
— У нас мало времени, — напомнила ему Бет. — В любую секунду Робеспьер может натравить толпу на узников, и она всех растерзает. Стоит ему только захотеть — предлог найдется.
— Если у нас не будет плана, — возразил ей Дункан, — мы своего не добьемся.
Бет стиснула зубы. Ей хотелось выть от отчаяния.
— Мы можем пойти к тому Луи, о котором говорила Тереза, — вдруг вспомнила она, и глаза ее заблестели. Никогда нельзя терять надежду. Взглянув в лицо Дункану, она прочитала сомнение в его взгляде. — Тереза говорила, что там мы можем чувствовать себя в безопасности.
Дункан мгновение помолчал, обдумывая ее предложение.
— Вряд ли в этом городе мы можем чувствовать себя в безопасности. В любом месте. Правда, сейчас нам не остается ничего другого. Ну, пошли, не можем же мы вечно стоять здесь. Ты помнишь адрес, Бет?
— Так же хорошо, как свое собственное имя.
— Ты просто сокровище, — тихо сказал Дункан.
Они довольно быстро нашли нужный дом, и Бет постучала в дверь. На пороге появился тощий человечек, который, должно быть, весил меньше, чем Бет. Он стоял сгорбившись и подозрительно смотрел на троих пришельцев поверх очков. На голове у него беспорядочно топорщились редкие пегие волосы; на ветру они шевелились, как перья на шляпе.
— Луи, сюда нас послала Тереза, — прошептала Бет.
Когда старик услышал свое имя, недоверие, написанное на его лице, уступило месту удивлению, однако он по-прежнему закрывался от нежданных гостей деревянной дверью, как щитом. Стоило Дункану пнуть эту дверь сапогом, как она тотчас же слетела бы с петель. Но, похоже, хозяину дома такая мысль не приходила в голову.
— Но почему? — пробормотал он. Голос его, хриплый и дребезжащий, явно принадлежал запойному пьянице. — Но почему она послала вас именно ко мне?
Бет заметила, что хозяин дома явно колеблется и не знает, как ему поступить. Тереза сказала, что старый Луи был в усадьбе садовником. Когда Робеспьер пришел туда, чтобы схватить ее отца, старик
