вместе с другими слугами убежал из дому. Устыдившись, Луи старался теперь искупить свою трусость, давая убежище беглым аристократам. Но давал он его ненадолго.
— Тереза сказала, что здесь мы будем в безопасности, — продолжила Бет. — Город наводнен мятежниками, и она за нас очень боится. Она передает вам привет. Мадемуазель Козетта сейчас у нее. Мадам Больё умерла.
Бет сообщила об этом торжественно, но бесстрастно: она знала, что стоит ей дать волю своим чувствам, и она уже не сможет остановиться. Нет, она не может позволить себе этого, Дункан был прав. Здесь нужна холодная голова, а не горячая кровь.
Луи сделал шаг назад, хотя все еще смотрел на своих гостей несколько подозрительно. Когда они вошли в дом, он запер за ними дверь на засов и сказал:
— Вам нельзя оставаться здесь.
— Мы пробудем у вас недолго — час или два, не больше, — заверила его Бет. — А может, и того меньше.
Бет знала, что иногда стоило доверять людям, а иногда — нет. Но теперь, когда была поставлена на карту жизнь ее отца, приходилось рисковать. Она была вынуждена довериться этому человеку, хотя ей не хотелось этого делать.
— От вас нам нужно только одно — чтобы вы сообщили нам необходимые сведения.
«Сведения» — это удобное слово, которым можно обозначить все, что угодно. Хотя на самом-то деле Бет не имела ни малейшего понятия о том, какие именно сведения им нужны, потому что в действительности они могли рассчитывать только на чудо.
— В Бастилии томится один человек, которого мы должны спасти, — пояснила она.
— Вы? — Луи взглянул на сопровождавших девушку мужчин, потом опять перевел взгляд на Бет. — Скорее мы станем свидетелями второго пришествия, чем вам удастся освободить кого-нибудь из этой адской пасти. Если человек оказался в Бастилии, считайте, что он уже умер.
Повернувшись к гостям спиной, старик подошел к очагу и пошевелил кочергой угли, которые все никак не разгорались. Ему хотелось, чтобы в доме был огонь — даже в такой жаркий день, как этот. Огонь — это единственное, чего боятся демоны. Угольки вспыхивали и шипели, словно бы сердясь на потревожившую их кочергу.
— Нам надо спасти Филиппа Больё, — прошептала Бет.
Кочерга выпала из рук Луи. Он повернулся к девушке, искоса взглянул на нее и сказал:
— Мне сразу показалось, что вы на него похожи.
— Да, это мой отец. — Бет схватила старика за руку. — Ради всего святого, скажите, как можно проникнуть в эту тюрьму?
Луи посмотрел на нее с искренним состраданием:
— Поверьте, это невозможно. Разве что вам поможет кто-нибудь из нынешних власть имущих. Пожалуй, для такого дела понадобилось бы вмешательство самого Лафайета.
Услышав это имя, Бет посмотрела на Луи широко раскрытыми глазами.
— Лафайета? — повторила она. — Так он здесь, в Париже? — В сердце ее затеплилась надежда.
Старик отрицательно покачал головой:
— Нет.
Бет едва сдержалась, чтобы не запустить чем-нибудь в стену.
— В чем дело, Бет? — встревожился Дункан. — Что он тебе сказал?
— Я было подумала, что мы нашли выход… — Она вдруг почувствовала полный упадок сил. Луи растерянно взглянул на нее, когда она заговорила на другом языке. — Это англичане, — устало объяснила она по-французски. — Они приехали со мной, чтобы помочь спасти отца. Хотя надежды сделать это остается все меньше и меньше…
— Лафайета в Париже нет, — повторил Луи. — Но он недалеко от города. Где-то разбил свой лагерь.
— Зачем он это сделал? — удивилась Бет.
Луи развел руками и пожал плечами.
— А где еще быть новому командиру национальной гвардии? Люди говорят, что он собирается защищать Париж. Хотя я не знаю, кого он собирается защищать — то ли нас от них, то ли их от нас.
— Господи помилуй, — прошептала Бет. Лицо ее побелело как мел.
Дункан тотчас обхватил ее за талию, чтобы не дать ей упасть. Вид у нее был такой, словно она вот- вот упадет в обморок.
— Что такое? Объясни же наконец! Ты разве знаешь Лафайета?
— Да, знаю. Вернее, знала, — поправила себя Бет. — Видела однажды, когда была маленькой. И теперь он заодно с этим сбродом! — Девушка в отчаянии стиснула пальцы. — Но придется обратиться к нему за помощью, другого выхода нет. Дело в том, что во время нашей революции он сражался бок о бок с моим отцом. Похоже, этот человек вошел во вкус сражения и уже не смог остановиться. Мы должны немедленно ехать в лагерь и поговорить с Лафайетом. Он — наша последняя надежда. Если он прикажет освободить отца…
— Но зачем ему это делать? — удивился Дункан.
— Потому что он порядочный человек. — Бет произнесла эти слова с жаром, словно пытаясь убедить в их справедливости не столько Дункана, сколько саму себя. — Или был им. — Она опять повернулась к Луи. — Вы поможете нам найти Лафайета?
Луи отступил в тень, словно пытаясь скрыться от ее взгляда.
— Но я маленький человек…
Разозлившись, Бет схватила старика за лацканы потрепанной жилетки и крикнула:
— Вы должны помочь мне спасти отца! Расскажите все, что вы знаете о Лафайете. Где он разбил свой лагерь? У нас нет времени обшаривать окрестности!
Какое-то время Луи раздумывал, не зная, на что именно решиться: с одной стороны, ему хотелось помочь девушке, но с другой — он желал бы прожить остаток своей жизни спокойно, не ввязываясь ни в какие истории.
Подумав, старик открыл дверь в крошечную заднюю комнату.
В ней стоял ужасный смрад. На соломенном тюфяке лежал молодой человек — на вид ему было около двадцати лет. Его правая нога была ампутирована до самого колена. Бинты, которыми была обмотана культя, были старыми и грязными. Парень обвел появившихся на пороге людей мрачным взглядом.
— Эй, старик, уведи их отсюда прочь!
— Мой внук Маркус. Он был солдатом у Лафайета. После ранения его отправили домой. Он уже не надеется выжить. — Старик говорил с трудом, не в силах взглянуть на обмотанный бинтами обрубок. — У него гангрена…
Судя по тому зловонию, которое исходило от обрубка, Бет поняла, что Луи прав и парню уже ничем не поможешь. Стараясь не показать вида, что ей очень жаль умирающего, Бет заставила себя войти в комнату.
— Мне нужно увидеть Лафайета, — мягко сказала она Маркусу. — У меня к нему срочное дело.
Маркус, искалеченный и скрюченный, приподнялся на грязном тюфяке.
— А вы что, его шлюха?
Бет не обиделась. Она понимала, чем вызвана злоба этого человека. Он умирал таким молодым и не мог простить людям, что они будут жить.
— Нет. Он знает моего отца, которого я никак не могу найти, — солгала Бет. — Умоляю вас, скажите, где расположен лагерь Лафайета.
Маркус понял, что она от него не отвяжется, а ему так хотелось остаться одному. Поэтому он буркнул:
— В пятнадцати милях к юго-западу от Парижа. Завтра Лафайет войдет в город, — сказав это, парень отвернулся лицом к стене и прошептал: — Хоть бы здесь все сгорело дотла. Вместе со мной.
Но Бет расслышала его слова.
Она вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. Посмотрев на старика, девушка увидела, что в его маленьких глазках блестят слезы.
