Повернувшись к Лафайету спиной, она направилась к выходу. Лейтенант самодовольно улыбнулся и поднял полог палатки.
— Подождите.
Услышав это слово, Бет подумала, что сейчас упадет на колени, однако удержалась на ногах и снова повернулась к Лафайету. «Слава Богу, — подумала она. — Слава Богу».
— Слушаю вас, генерал.
«Должно быть, лейтенант сейчас смотрит на меня с презрением, — подумал Лафайет. — Нужно немедленно куда-нибудь его отослать, иначе моя голова окажется в его руках».
— Максимильен, выйдите из палатки, — приказал он.
— Командир, я не верю своим ушам…
Лицо Лафайета потемнело.
— Оставьте нас одних! — грозно проговорил он, и лейтенант, надменно выпрямившись, направился к выходу.
Как только он вышел, Лафайет начал что-то торопливо писать. Размашисто поставив подпись, он обмакнул свой перстень с печаткой в красный воск и запечатал сложенное письмо.
— Передайте это письмо начальнику стражи Бастилии. Он знает мою печать.
Бет прижала письмо к груди. Ее сердце переполняла благодарность.
— Вашего отца освободят. Скажите ему, что я заплатил свой долг. — И Лафайет впервые за последние несколько дней позволил себе улыбнуться. — И еще скажите, что его дочь была бы отличным солдатом, если бы родилась мужчиной.
Взяв руку Лафайета в свою, Бет подняла на него глаза, полные слез, и прошептала:
— Я не знаю, как мне благодарить вас.
Лафайет высвободил руку:
— Ну, тогда и не тратьте попусту время: оно для вас слишком дорого. Я слышал, что Робеспьер собирается казнить пленников на рассвете.
У Бет похолодело сердце. Она вспомнила, как Маркус говорил, что национальная гвардия идет на Париж.
— Вы тоже будете на казни?
— Нет, мои люди там не нужны. Мы идем в Орлеан. Прощайте, мадемуазель. И да поможет вам Бог.
— И вам тоже, — отозвалась Бет.
Дункан взял ее за руку, и они вышли из палатки.
Часовые смотрели на них любопытством. Все указывало на то, что эти люди снискали милость их командира. И только лейтенант, стоя в стороне, делал усилие, чтобы скрыть свою неприязнь.
Это случилось, когда до Парижа оставалось уже менее трех миль. Хотя Бет и ее спутники слышали, что окрестности Парижа кишат разбойниками, которые используют революцию как предлог для грабежей, все же нападение, которому они подверглись, застало их врасплох.
Разбойники выскочили из-за деревьев и кустов. Их было несколько человек: Дункан не мог их сосчитать, так быстро они двигались.
— Нас окружают! Беги, Бет! — Выпрямившись, он хлестнул ее коня, но было уже поздно.
Руки бандитов потянулись к поводьям ее коня. Кто-то толкнул ее, и Бет упала на землю, ударившись так сильно, что едва не потеряла сознание.
В следующую секунду она вскрикнула: она почувствовала на своем лице чье-то горячее, смрадное дыхание, грязные мужские руки жадно шарили по ее телу.
— Эге! — радостно завопил разбойник. — Да ведь это женщина! Не бойся, красотка: я убью тебя быстро, но сначала малость потешусь.
Он начал сдирать с Бет одежду, а его спутник заломил ей руки за голову. Бет кричала и брыкалась, но все было напрасно: она не могла вырваться. Внезапно она услышала яростный крик Дункана. Мгновение — и разбойник рухнул на землю. Дункан по самый эфес вонзил свою шпагу в спину несостоявшегося насильника и бросился на второго. Тот в ужасе пытался отползти в кусты. Но его нагнал Джейкоб и проткнул насквозь.
Когда третий бандит бросился на ее спутников, Бет подняла свой пистолет и выстрелила в него. Он упал как подкошенный. Дункан, обернувшись, выбил шпагу из руки четвертого и тут же покончил с ним. Двое остальных бросились бежать. Все кончилось так же быстро, как и началось. На земле валялись четверо убитых, но Дункан быстро огляделся вокруг: он хотел убедиться, что поблизости нет других бандитов. Никого не обнаружив, он повернулся к Бет и спросил:
— С тобой все в порядке?
— Да. Благодаря тебе, — ответила она, стараясь привести свою одежду в порядок.
Ему захотелось крепко прижать ее к себе, почувствовать, что она теплая, живая и ей больше ничего не грозит.
— Господи помилуй, Бет, когда я увидел, как его мерзкие руки…
Она почувствовала, как бешено бьется его сердце, и заморгала, смахивая набежавшие на глаза слезы.
— Ты меня спас, — прошептала она. — А все остальное не важно.
— Боже, у тебя голова разбита! — Дункан осторожно ощупал края раны. — Надо остановить кровотечение.
Но Бет решительно высвободилась из его объятий.
— Нет, нельзя терять ни минуты! Мы должны скакать в Париж. Лафайет сказал, что их казнят завтра на рассвете. Если это правда, то времени у нас совсем мало.
Но стоило ей сделать шаг, как она покачнулась и едва не упала.
Дункан схватил ее за руку:
— Ради Бога, Бет, ведь ты все-таки человек, а не сверхъестественное существо. — Крепко держа ее за руку, он взглянул на Джейкоба. — Джейкоб, принеси мне флягу с водой.
Джейкоб поспешил выполнить его приказ.
Дункан осторожно вылил немного воды на свой носовой платок и вытер им рану Бет.
Бет попыталась оттолкнуть его:
— У нас нет времени на пустяки.
— Но я не могу видеть, как ты истекаешь кровью!
Дункан перевязал ей голову платком, надеясь, что кровотечение скоро прекратится.
— Со мной все в порядке, — Бет оттолкнула его руку. Теперь она уже держалась на ногах куда устойчивей. — Не надо обращаться со мной, как с ребенком. Кстати, а где моя лошадь?
Они оглянулись по сторонам: лошадей осталось только две.
— Дункан! — Бет вцепилась в его рукав. — Тот бандит уехал на моей лошади!
Дункан одобряюще улыбнулся:
— Ничего, поедем на моей лошади вдвоем, а потом постараемся купить третью. Когда освободим твоего отца, нам обязательно понадобится лошадь.
«Он ничего не понял», — подумала Бет. Ее охватил ужас.
— Письмо, Дункан!
И тут он понял все.
— Письмо Лафайета находится в моей седельной сумке. Там же и золото, половина всего нашего золота, которое я взяла, чтобы выкупить отца!
Глава 37
От отчаяния Бет готова была рвать на себе волосы, а между тем на них уже надвигалась новая опасность. Джейкоб дернул Дункана за руку.
