Перед ней в рубашке, но без галстука и воротничка стоял Энджелл. Верхние пуговицы были расстегнуты, и она могла видеть его смуглую шею.
Она почувствовала легкий запах виски, исходящий от него. Однако глаза его были абсолютно трезвыми.
– Мисс Морланд, – поклонился он. В руке у него был небольшой стаканчик. – Чем обязан удовольствию видеть вас?
– Я пришла извиниться, – сказала она. – Мы с Харви вели себя сегодня просто ужасно. Вы этого абсолютно не заслужили. Прошу вас простить нас.
– Так вы пришли извиниться. – Он оперся рукой о дверной косяк и задумчиво посмотрел на нее.
Эва нервно оглянулась на пустой коридор.
– Можно мне войти?
На лице молодого человека проступило легкое удивление, но он тем не менее не двинулся с места.
– Вы хотите войти? Вы одна хотите войти в спальню мужчины?! Что могут подумать люди? А что, если я начну вести себя неподобающе?
Эва подняла голову и встретила его упрямый взгляд.
– Разве вы на это способны? – спросила девушка.
– Не знаю, – слабо улыбнулся он.
– Все-таки дайте мне войти, мистер Энджелл, – взволнованно произнесла она, – нам необходимо поговорить.
Его взгляд посуровел, и она поняла, что это опять прозвучало слишком высокомерно.
– Пожалуйста, – негромко попросила она.
Еще секунду он мерил ее взглядом, затем отступил назад, освобождая ей дорогу. Она вошла, прикрыв за собой дверь, и увидела, как Энджелл опускается в кресло у камина. Неяркий свет, исходящий от лампы, окутывал комнату таинственным полумраком.
Эва подошла к соседнему креслу и огляделась. На столике рядом с огнем стояла бутылка. Этикетка на ней гласила, что внутри находится высококачественный шотландский бренди. Рядом лежало несколько книг. Самая верхняя была открыта.
– О, простите, – привстал Энджелл. – Я и забыл, что нельзя садиться, пока леди не села. Должно быть, устал в театре.
Эва вздрогнула от его насмешливого тона, затем обошла кресло и в высшей степени осторожно присела на краешек. Энджелл плюхнулся обратно в свое.
– Ну, а теперь, – проговорил он, вяло покачивая в руках стакан, – за что вы хотели извиниться?
– Мне кажется, это и так ясно, – пробормотала она, смущенная его легкомысленным поведением и небрежными словами.
– О, любопытная тактика! Пустые извинения за то, что я мог почувствовать несправедливое отношение к себе. – Он кивнул с умным видом. – Ну что ж, вовсе не так уж и плохо для начала разговора.
От досады Эва слегка прикусила губу.
– Нет, – твердо проговорила она. – Я не извиняюсь за то, что хотела помочь вам.
Энджелл вздохнул и, глядя в огонь, сделал несколько глотков бренди.
– Знаете, – задумчиво проговорил он, – меня не особенно волнует, что вы так… резко меняетесь. Вы сами, вероятно, просто не замечаете, как вы себя ведете. То вы приятнейшие собеседники, а потом вдруг – бах! Боюсь, что никогда не смогу привыкнуть к этому.
Эва сидела неподвижно, не сводя с него пристальных глаз. Блики огня, играющие на его лице, придавали ему необычный загадочный и в то же время еще более привлекательный вид.
– Я имею в виду, что иногда перестаю понимать, как вы на самом деле относитесь ко мне, – продолжал он. – Слишком по-разному мы смотрим на вещи. И вы… ведете себя тоже по-разному.
Она решила, что он говорит о поцелуе, и, внезапно испугавшись, торопливо прервала его:
– Мы ведь договорились больше не вспоминать о том вечере…
– Я не говорю о том вечере, – яростно отрезал он и неожиданно вскочил на ноги. Эва судорожно схватилась за подлокотники кресла, словно опасаясь, что он подойдет к ней.
Но молодой человек сделал шаг к камину и выплеснул остатки бренди в огонь. Пламя всколыхнулось. Затем он поставил стакан на каминную полку и провел рукой по отполированному дереву.
– Я говорю о вас, мисс Морланд, и даже о Харви. Вы можете казаться очень приятными, но затем… – Он изучал дно стеклянного стакана. – Я вовсе не о той ночи. Но с тех пор я часто вспоминал о ней. И многое передумал. – Он бросил на нее испытующий взгляд. – А вы не думали, мисс Морланд? Или вы не можете вспоминать об этом без стыда?
– Я не… я не хочу говорить об этом.
Энджелл сухо рассмеялся:
– Ах! Еще бы вы хотели!
Девушка почувствовала, как ей становится не по себе. Разговор был для Эвы очень неприятным, но она не знала, как с этим справиться.
– Да, скажите мне еще одну вещь, – продолжал Энджелл. Она знала, что он смотрит на нее, но не сводила глаз с пылающих языков пламени. – Зачем вы меня так целовали?
Она уже открыла рот для суровой отповеди, но он остановил ее, подняв руки, словно сдаваясь.
– Нет-нет! – проговорил он. – Не надо сердиться. Это просто вопрос. Я услышу, что вы ответите, и больше не будем возвращаться к этому. Обещаю. Мне просто необходимо это знать. Почему вы целовали меня с такой страстью?
– Это вы целовали меня. – Голос не слушался ее, и слова прозвучали довольно резко.
Он посмотрел на нее с неприятной ухмылкой:
– Ну, скажем так, я начал.
Девушку охватила паника: да как он смеет язвить! Что же он, в конце концов, за человек? Сначала кажется добрым, а затем…
– Той ночью я думала, что могу вам доверять, – с безнадежностью в голосе проговорила она. – По известным причинам я чувствовала себя с вами в безопасности. Но теперь я понимаю, это было ошибкой. Вас мне следовало опасаться даже больше, чем уличных бандитов.
Она встала, намереваясь уйти. Но неожиданно остановилась. Каким-то шестым чувством она понимала, что он не издевается над ней, что ему можно доверять.
Но он молчал. Она повернулась к двери. Сердце девушки болезненно сжалось. Она внезапно поняла, что пугало ее: страх, что Энджелл разоблачит ее распущенность и безнравственность.
Она решительно шагнул к двери, и тогда он заговорил:
– Мисс Морланд.
– Да? – оглянулась она с робкой надеждой.
Он приподнял брови.
– Вы ведь не одни рискуете.
– Знаю, – быстро ответила она. Ей очень хотелось уточнить, что он имел в виду. Он говорил о себе, о том, что он не готов ехать в Нью-Йорк? Или он говорил о том, как опасен этот поцелуй, о том, что нужно доверять друг другу, о сотнях страхов, таящихся у нее в груди? Но он же не знает об этом, напомнила она себе. Не знает и не может знать, что творится в ее душе.
– Мне известно об этом, мистер Энджелл, – проговорила она более твердо.
– Присядьте на минутку. – Он сказал это слишком фамильярно, и она возмущенно вздернула подбородок. Тогда он шагнул вперед и настойчиво повторил: – Сядьте, мисс Морланд.
Она опустилась на стул.
– Вы ведь действительно не понимаете, что меня беспокоит? – мягко спросил он.
Какое-то время она молчала, но потом проговорила, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более нейтрально:
– Да, думаю, что так.
В комнате повисла тишина.
– Простите меня, – добавила она.
Он шагнул к ней, но затем, словно передумав в последний момент, потянулся к бутылке на столике
