К удивлению Энджелла, Присцилла действительно слегка посерьезнела после этих слов.
– Ладно, – фыркнула она. – Спасибо тебе, Харви, за все, что ты сделал.
Харви, казалось, был чем-то расстроен.
– Я просто хотел вам добра, мисс Присцилла.
Присцилла хмыкнула и, взяв бокал с шампанским, повернулась к сестре:
– Ну, а теперь мы, может быть, поедим?
Напряжение разрядилось, и остаток обеда прошел спокойно. Энджелл справился с обедом, ни разу не подавившись. Кроме того, он заметил, что Эва игнорирует его, беседуя с Присциллой и Харви. Они рассказали ей план действий во всех деталях. Присцилле он явно не понравился, и Энджелл подумал, что если уж ей все так не нравится, то почему бы просто не сказать им, кто отец ребенка.
Закончив обедать, они пошли к лифту, чтобы разойтись по комнатам. Первый лифт пришел почти полный, и Энджелл предложил Харви с Присциллой уехать на нем, сказав, что они с Эвой приедут на следующем.
В следующем, кроме лифтера, никого не было.
– Вы о чем-то хотели со мной поговорить, мистер Энджелл? – спросила Эва, заходя в лифт.
– Поговорить? – переспросил он.
Она усмехнулась одними губами.
– Вы же уговорили Харви с Циллой уехать первыми. В чем дело? У вас появились сомнения по поводу нашего плана?
– Нет, нет, – отрицательно покачал головой молодой человек. – Я только хотел задать несколько вопросов касательно вашей сестры.
Она невозмутимо посмотрела на него:
– Вам она не понравилась?
Возможно, ему показалась, но он расслышал надежду в ее голосе. Не может быть!
Он задумчиво покачал головой:
– Нет, она очень привлекательна.
– Да, – вздохнула Эва.
Лифт остановился на их этаже, и лифтер открыл перед ними тяжелые железные двери. Эва, поблагодарив, вышла. Энджелл последовал за ней.
– Скажите, – легко прикоснувшись к ее спине, проговорил Энджелл, – вы не рассказывали о нас Присцилле?
Эва вздрогнула и подняла голову: в ее глазах горело возмущение.
– Я ничего ей не говорила. И вам об этом прекрасно известно. Скажите, мистер Энджелл, почему мы не можем не упоминать об этой моей печальной ошибке в наших разговорах?
– Возможно, потому, что это не было ошибкой, – проговорил молодой человек.
Она раздраженно посмотрела на него:
– Хорошо. Для вас это только повод, чтобы уколоть меня посильнее…
– Это неправда. – Энджелла неожиданно задели ее слова.
– …а для меня это просто катастрофа. Вы что, этого не понимаете?
– Но почему? В чем катастрофа? – Он явно не мог понять, о чем идет речь.
– Потому что вы будущий муж моей сестры! И вы еще спрашиваете почему!
– Спрашиваю, – пробормотал он, опуская руки. – А почему Присцилла не хочет открыть нам, кто отец ребенка?
– Что? – Гнев Эвы утих, как только они переключились на другую тему. – Думаю, ей просто стыдно.
– Вы говорили, что, наверное, она его любит.
– Да, я уверена.
– Тогда почему она не скажет? Почему не выйдет за него замуж? Или почему он скрывается и не просит ее руки?
Эва слабо рассмеялась, немного смущенная его откровенными вопросами.
– Мы не обсуждали это. Да, может, она его и любит. Но это не имеет значения, если это кто-то неподходящий. Если это человек не нашего круга. И она это понимает.
– Эва, – рассмеялся он, – но я же тоже неподходящий.
– Да. Но об этом никто не знает и, надеюсь, никогда не узнает, – беспомощно посмотрела она на него, ожидая, что он поймет и согласится с ее решением.
Но если он и понял, то понял нечто совсем иное. Ему внезапно стало не по себе. Перед глазами стоял омерзительный образ устриц, лежащих на небольшой тарелочке.
– Господи, Эва, – с неожиданным отвращением проговорил он, – ты гораздо хуже, чем я думал.
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя мещанские взгляды. В тебе слишком много снобизма.
– Нет! – вздрогнула она.
– Подумай, – рассмеялся он, – только что ты говорила мне, что Присцилла не выйдет замуж за любимого человека только потому, что тот – «неподходящий». И это не снобизм?
Девушка закусила губу.
– Если ты считаешь, что, родившись богатой, я ставлю себя выше других, ты ошибаешься. Я просто пытаюсь тебе безуспешно объяснить, что этим я просто отличаюсь от других. И Присцилла отличается. И брак между людьми разных классов практически невозможен именно из-за этого, а вовсе не из-за того, что кто-то испытывает чувство превосходства над другими.
– Чушь, – бросил Энджелл. Он почувствовал, как раздражение, охватившее его изнутри, вот-вот вырвется наружу.
– Мистер Энджелл, – продолжала Эва, – вы же на собственном опыте испытали, как сложно учиться этикету. Меняются речь, поведение, уровень образования. Хотя должна сказать, что вы справились с этим великолепно. Но это только маленькая часть, только верхушка айсберга. И кроме этого, существует множество других проблем.
Молодой человек отрицательно покачал головой:
– Но я же сделал это. Почему возлюбленный Присциллы не может поступить так же?
– Поймите, мы обучали вас этикету в расчете на то, что ваше пребывание в обществе будет коротким, если не минимальным. Но если бы вам надлежало жить в этом обществе, вам пришлось бы стать абсолютно другим человеком, по-настоящему измениться. Поменять, взгляды, мысли, стремления, привычки, даже, возможно, получать удовольствие от совсем других вещей. И это, кстати, беспокоит вас гораздо больше, чем вы позволяете себе это заметить!
– Не верю. Вы просто пытаетесь подыскать себе оправдание, – упрямо проговорил молодой человек.
– Тогда я сдаюсь. Думаю, вы не сможете этого понять, – спокойно подытожила Эва.
– Да вы лицемерная обманщица, мисс Морланд! – сказал он раздраженно.
– Я не понимаю, о чем вы. И будьте добры, говорите потише, – обернулась к нему Эва, останавливаясь у двери своего номера.
Он приблизился к ней, сверля ее пристальным взглядом.
– Тогда почему вы поцеловали меня? Скажите, и я оставлю вас в покое.
Эва покраснела и опустила голову.
– Я не могу обсуждать это в коридоре, где любой может нас услышать.
– Хорошо. Тогда дайте мне ключ, – спокойно предложил молодой человек.
– Что?
– Дайте мне ключ. Мы зайдем в номер, и там нас уже никто не сможет услышать.
Она выглядела изумленной.
– Вам нельзя входить в мою комнату.
Энджелл взял у нее ключ, открыл дверь и зашел внутрь.
Эва молча смотрела на него, не переступая порога.
– Что вы делаете?
Он бросил ключ на стол.
