Нравится ли ей новая работа?
Каково это – вставать по утрам ни свет ни заря?
Как она смотрит на то, чтобы у нас с ней были дети?
Но ничего такого я не спросил. Вместо этого я поинтересовался, не хочет ли она поделиться с «Утренним кофе» своими впечатлениями о фильме. Пиппа охотно согласилась, и я кивнул съемочной группе. Оператор дал понять, что готов, и я взялся за дело. Мне страшно хотелось показать Пиппе, как мастерски я справляюсь с подобного рода задачами.
– И вот мы подходим к Пиппе, богине граффити из популярной телепередачи Четвертого канала «Слишком рано для беседы». Итак, Пиппа, «Юные и храбрые» – что это? Хит сезона или еще «слишком рано для выводов»?
Пиппа едва успела открыть рот, как в интервью непрошено вмешался «ИмпульсТонер», вызнав мучительный приступ боли внизу живота. Из-за внезапности удара я на секунду потерял контроль над верхней частью туловища. В ту же секунду голова моя резко дернулась влево, бедра – вправо, а рука, державшая микрофон, врезалась прямо в лицо Пиппе. Ее нос буквально взорвался кровяным фонтаном, а сама Пиппа камнем рухнула на пол. Я склонился над ней с намерением извиниться и как раз помогал бедняжке подняться, когда «Тонер» нанес свой следующий удар. Боль была просто невыносимой, и все мое тело непроизвольно вздрогнуло. Я уронил Пиппу, моя голова откинулась назад, а рука выстрелила вперед, угодив под дых проходившему мимо официанту. Откровенно говоря, парень явно переиграл: нет чтобы просто уронить поднос с бокалами прямо на месте – как же, держите карман шире, он оказался одним из тех официантов, что когда-то подвизались актерами, а теперь остались не у дел, и ему, естественно, захотелось устроить целый спектакль. Споткнувшись, официант отступил на три шага назад, наскочил на киноактрису Даррен Дэй и лишь тогда вскинул руки, подбросив поднос. Словно в замедленной съемке дюжина бокалов проплыла по воздуху, орошая знаменитостей шампанским.
Когда охранники выводили меня из кинотеатра, я успел оглянуться и заметить, как Манки-Манчини помогает Пиппе встать. Манки был весь залит шампанским, так что, по крайней мере, нет худа без добра.
6 июня
Пиппа на первых полосах всех бульварных газет. Слова «серьезная травма» и «пластическая хирургия» не выходят у меня из головы.
По утверждениям прессы, нападение на Пиппу совершено «неопознанным насильником» или «неизвестным репортером». Там же помещены снимки папарацци, где Пиппу выносят из клуба на носилках и помещают в машину «скорой помощи». Манки-Манчини умудрился всунуть свою мерзкую рожу в большинство из них, а под одной фотографией даже приписано: «Заботливый бойфренд, Рикардо Манчини, «шокирован» чудовищным и бессмысленным актом насилия».
Я набрал номер Пиппы (на сей раз правильный), чтобы принести свои извинения, но, как всегда, попал на автоответчик. Да и что я мог сказать? Лишь многократно повторить, как мне жаль, что все так вышло.
7 июня
Еще новости с первых полос.
Под заголовком – большая фотография Пиппы. Нос и лоб в бинтах. Я внимательно изучил статью, но опять – ни слова обо мне.
Поговорил с Чарли. Она сказала, что исполнительные продюсеры «Утреннего кофе» ужасно недовольны всей этой историей. Успокаивает лишь то, что по крайней мере название передачи нигде не упоминается.
– Они считают, что ты очень кстати через пару дней улетаешь в Нью-Йорк.
Чарли знала, как сильно я беспокоюсь насчет Нью-Йорка. Меня окатила волна облегчения. На самом деле я жутко переживал, что в свете последних событий поездку могут отменить или, что еще хуже, поручить задание кому-нибудь другому. Я летел в Нью-Йорк, но это не меняло главного: я сломал жизнь Пиппы навсегда.
– Красивая молодая девушка лежит в больнице, возможно, ей придется делать пластическую операцию, и все это… все это…
Я чувствовал, как меня переполняют эмоции.
– …из-за меня.
– Саймон, – понимающе ответила Чарли. – Я думаю, тебе стоит поговорить с Максом.
И положила трубку.
Однако я так и не смог заставить себя набрать его номер. Характер у Макса тяжелый, и сейчас он наверняка кипит от ярости. Пиппа была его «золотой девочкой», а я все это разрушил.
8 июня
В конце концов я все-таки собрался с духом и позвонил ему. И сразу разрыдался в трубку.
Пять минут Макс терпеливо выслушивал мои причитания: как я раскаиваюсь в том, что случилось с Пиппой, и сознаю, что разрушил ее карьеру навсегда. Когда я закончил, Макс залился смехом.
– Ах ты, шмук ты этакий! – Он захлебнулся смешком. – Ты что, совсем не врубаешься?
– То есть?
Легкомыслие, с каким Макс отнесся ко всей этой истории, возмутило меня до глубины души.
– Да это же просто гениально! – продолжал он. – Такой рекламы не купишь ни за какие деньги. Если кто-то и не знал, кто такая Пиппа, то теперь о ней знают все. Благодаря тебе девчонка стала настоящей звездой.
– Но ведь ей придется делать пластическую операцию! – вскричал я.
Макс снова рассмеялся.
– Не нужна ей никакая пластическая операция. Ей даже пластырь не нужен.
– Но ведь я ударил ее в нос.
– Да ты даже муху ударить – и то не сможешь. У Пиппы давно эти проблемы с носом, и накануне премьеры у нее опять шла кровь. Ты же просто задел по кончику и спровоцировал кровотечение.
– А как же «скорая»?
