Конечно, хотелось бы отметить день рождения в каком-нибудь модном баре в Вест-Энде – вроде «Мет Бара» или «Космо», – но они дерут за аренду целое состояние, а цены на спиртное там просто неподъемные. Поэтому пришлось перенести банкет в пивную «Красный лев»: ту, что в конце нашей улицы. Поначалу хозяин воспринял мое предложение с неохотой, так как в тот же день местные доминошники планировали справить там Рождество, но в конечном итоге сдался: после того, как я намекнул, что на вечеринку придет кое-кто из знаменитостей. Он даже сказал, что готов уступить нам зал на втором этаже, причем бесплатно. Правда, с одним условием: чтобы выручка в баре составила не меньше 1000 фунтов. Но, увы, даже с учетом всей моей дальней родни гостей набирается всего тридцать шесть человек То есть каждому придется выпить спиртного на 138,80 фунта. Хотя, зная кое-кого из родственников, наверное, это не особая проблема.
Даже не верится, что на примете у меня всего тридцать шесть человек Возможно, стоит подумать насчет того, чтобы пригласить местных доминошников.
Только что закончил подписывать приглашения, и вместо обычного «Приходите с другом» пришлось написать «Приходите с двумя друзьями». Надеюсь, это не выглядит криком отчаяния.
26 сентября
– Привет, парень, это Арчи Риммер…
Когда же он перестанет надоедать мне своими посланиями? Ладно, я вытащил его с того света, и он считает, что обязан мне по гроб жизни, но ему нужно понять одно: помимо этого у нас не слишком-то много общего.
Может, Арчи захочет прийти на мой день рождения?
21 сентября
Мими передала (или продала) газете «Санди спорт» сканограмму своего последнего УЗИ, а те увеличили снимок и напечатали на первой полосе.
Глядя на него, я не смог сдержать слез.
Снимок черно-белый и крупнозернистый, но все равно без труда можно разглядеть очертания детской головки. В газете написано, что ребенок похож на пришельца.
Я же постоянно ловлю себя на мысли, что он похож на меня.
28 сентября
Дэвид Малрайан, тот самый журналюга, поджидал меня на улице перед домом. Если кому-то потребуется актер на роль журналиста из отдела расследований, лучшей кандидатуры не найти. Симпатичный, как диктор новостей, крашеные черные волосы, просторное коричневое пальто. Над его плечом я заметил красный огонек и сразу понял: это камера и меня снимают. Первой же мыслью было: «Черт, а я без макияжа, да и волосы не причесаны».
Малрайан спросил, нельзя ли попросить меня на пару слов. Но я проигнорировал его и заспешил к «Ринго».
– Подобные вещи – просто для прикола! – прокричал он, потрясая экземпляром «Санди спорт». – А я – серьезный журналист, и «Меч правды» интересует только одно – правда. Правда о том, что произошло в Гримсби.
Я ускорил шаг, но он продолжал обстреливать меня вопросами. При этом тон его был издевательски- агрессивным, и мне ничего не оставалось, как бормотать в ответ нечто односложно-невнятное.
– Какие отношения были у вас с Мими?
– Э-э… нормальные.
– Что произошло на последней неделе пантомимы?
– Э-э… ничего.
– Какие отношения были между вами и Рикардо Манчини?
– Обычные.
– Какие отношения были между Рикардо Манчини и Мими?
– Э-э… Хорошие.
– Вы расстроились, когда умер Винс Зависти?
– Да. Винс был настоящим профессионалом и…
– Ваш агент, Макс Голински, приезжал на спектакль?
– Да, но…
– У Мими была любовная связь с кем-нибудь во время пантомимы?
– Нет… не думаю.
– Кто, по-вашему, отец ребенка Мими?
– Э-э… не знаю.
К этому моменту я уже сидел в машине, и ему пришлось кричать свои вопросы громче, чтобы я услышал их через стекло. Я вставил ключ в замок зажигания и взмолился:
И «Ринго» завелся.
Мотор взревел, готовый к бою, и я оставил Малрайана вместе с его помощником-оператором задыхаться в клубах выхлопных газов.
Уносясь прочь, я не мог отделаться от мысли, что петля вокруг моей шеи затягивается все туже.
29 сентября
Все-таки Чарли – верный друг. Она чувствует, когда мне плохо и требуется метафорическая, а порой и буквальная жилетка, в которую можно поплакаться. Вчера вечером она заехала ко мне с пиццей и фотографией «Братьев Чакл» с автографом: те как раз были в гостях у «Утреннего кофе», пытались развеять слухи о своем разрыве. Для полноты комплекта Чарли прихватила здоровенную бутылку водки.
– Ты не ляжешь спать до тех пор, пока мы все это не выпьем и не разберемся с твоей жизнью.
Именно так мы и поступили. Мы проговорили несколько часов. В основном обо мне – и это было тем более приятно. Я спросил, что она думает о предложении поработать в телеаукционе, и она ответила, что мне не следует соглашаться.
– На телевидении карьера и репутация строятся на тех предложениях, которые ты отклоняешь. То, от чего ты отказываешься, гораздо важнее того, на что соглашаешься.
Умеет все-таки Чарли давать крупицы добрых советов.
– Пусть это клише, но человека оценивают по его последнему месту работы. Твоя последняя работа – «Утренний кофе», что престижно уже само по себе. Но возьмись ты за «Раз, два, три – продано» – и можешь считать, что покатился по наклонной. И чем дальше катишься, тем сложнее потом взбираться наверх. Или, в твоем случае, на середину.
