чтобы ты просто получила хорошую оценку за этот проект.
— Какая ты благородная, — говорит она.
У меня возникает трудность с корсетом и длинными сумасшедшими нижними юбками. Затем я беру вешалку с платьем и иду на сцену.
— Думаю, мне нужно одеть сначала корсет, а потом все остальное, — говорю я.
Она вскакивает, чтобы помочь мне. Вот одна черта Анжелы: она ничего не делает наполовину. Она затягивает шнурки.
— Не так сильно! Мне все еще нужно дышать, помнишь?
— Хватит ныть. Тебе повезло, что мы смогли найти настоящий ус для него.
К тому времени, как она одевает мне верхнее платье, я чувствую, что на мне все вещи, которые смогли найти в «Подвязке».
Анжела ходит вокруг меня и поправляет платье, чтобы быть уверенной, что все правильно. Она делает шаг назад.
— Вау, это хорошо. С макияжем и укладкой, ты будешь выглядеть так же как королева Элизабет.
— Великолепно, — говорю я без энтузиазма. — Я буду выглядеть, как бледнолицая шлюха.
— О, я забыла воротники!
Она прыгает со сцены и бежит к картонной коробке на полу. Она достает оттуда жесткий круглый воротник, который выглядит так же, как те, которые надевают на собак, чтобы они не лизали себя. И еще два для запястий.
— Никто ничего не говорил о воротниках, — говорю я, отступая назад.
Она подбегает ко мне. Ее крылья раскрываются со вспышкой и взмахивают пару раз, легко неся ее по сцене, а затем исчезают.
— Позёр.
— Не дергайся, — она делает финальную сборку на конце моего рукава. — Моя мама гений.
Как будто по команде Анна Зербино выходит из коридора с кипой столового белья. Она останавливается в проходе, когда видит меня.
— Это подходит, — говорит она, ее скучные темные глаза осматривают меня сверху вниз.
— Это великолепно, — говорю я. — Спасибо тебе за всю эту трудную работу.
Она кивает.
— Ужин готов. Лазанья.
— Хорошо, мы закончили с примеркой, — говорю я Анжеле. — Сними с меня все.
— Не так быстро, — шепчет Анжела, глядя на маму через плечо. — Мы еще не провели наше исследование.
Она так предсказуема. Всегда с исследованиями ангелов.
— Да, ладно, — шепчу я в ответ. — Лазанья.
— Мы придем, мам, — говорит Анжела. Она делает вид, что возится с моим воротником, пока ее мама не покидает театр. Как только снова мы остались одни, она говорит — Я поняла что-то хорошее, хотя.
— Что?
— Ангелы, — я имею в виду, чистокровные ангелы, — все мужчины.
Мужчины?
— Среди Интэнджа нет женщин.
— Интересно. А теперь помоги мне вылезти из этого платья.
— Но я думаю, что ангел может стать женщиной, если захочет. Я верю, что они могут изменить форму, как оборотни, — говорит она, и ее золотые глаза двигаются с волнением.
— Так что они могут стать кошками, птицами или кем-то другим.
— Да, но не более того, — говорит она. — У меня есть другая теория.
— О, пошло-поехало, — из меня вырвался стон.
— Я думаю, что все истории о таких сверхъестественный созданиях, как вампиры, веровольфы, приведения, русалки, инопланетяне, как ты их называешь, могут быть придуманы ангелами.
Люди не знают, что они видят, но это может быть ангел в другой форме.
У Анжелы есть некоторые дикие теории, но они всегда сыроваты, чтобы их рассматривать.
— Потрясающе, — говорю я. — А теперь пошли есть.
— Подожди, — говорит она. — Я обнаружила кое-что о твоих волосах.
— Моих волосах?
— Свечение, о котором ты мне рассказывала. — Она подошла к столу, взяла тетрадь, но потом передумала. — Это называется «Небесный волос». Римляне использовали эту фразу, чтобы описывать «ослепительные лучи света, исходящие от волос на голове, в знак небесного существа».
— Это ты нашла в интернете? — спрашиваю я с оглушающим смехом. Она кивает. Обычно Анжела подбирает крупицы информации, которую я ей даю, и превращает их в золотое дно.
— Мне жаль, что это случится со мной, — говорит она, накручивая прядь своих блестящих черных волос на палец. — Бьюсь об заклад, это ужасно.
— Это обескураживающе, окей? И тебе придется покрасить свои волосы.
Она пожала плечами, как будто для нее это не так уж и плохо.
— Так что же у тебя есть для меня на этой неделе? — спрашивает она.
— Что насчет представления о назначении? — Это джек-пот, который я, вероятно, должна была получить еще раньше, только я не особенно хочу говорить о назначении, потому что затем я должна буду говорить о себе. Но сейчас я буквально рассказываю ей все, что я знаю. Я даже достаю дневник ангела и показываю ей свои старые заметки. В тайне я надеюсь, что она, со своей безграничной мудростью, уже все знает о назначении.
— Определение назначения, — говорит она.
Но не тут-то было.
— Во-первых, вытащи меня из этого, — я показываю на платье.
Она быстро двигается вокруг меня, освобождая и разъединяя всю шнуровку и ленты. После чего я пошла в раздевалку, чтобы переодеться в свою нормальную одежду.
Когда я возвращаюсь, она сидит за столом, постукивая карандашом по своей тетрадке.
— Хорошо, — говорит она. — Расскажи мне.
— Я сажусь напротив нее.
— Каждый ангел крови имеет назначение на земле. Обычно оно приходит в виде видения.
Она яростно строчит в свою тетрадь.
— Когда ты видишь это видение? — спрашивает она.
— Всегда по-разному, но обычно это где-то между двенадцатью и тринадцатью. Это происходит после того, как начинают проявляться способности. Я получила свое только в прошлом году.
— И ты получила только одно назначение?
— Насколько я знаю. Мама всегда говорит, что это единственная вещь, которую я должна сделать на этой земле.
— А что произойдет, если ты этого не сделаешь?
— Я не знаю, — говорю я.
— А что произойдет после его завершения? Ты продолжишь жить нормальной, счастливой жизнью?
— Я не знаю, — вновь говорю я. Оказывается я совсем не эксперт, — Мама ничего мне не рассказывает.
— А ты? — спрашивает он, продолжая писать.
Он смотрит на меня, когда я ничего не говорю, с выражением «О, это должно быть тайной?»
— Я не знаю. Это личное.
— Хорошо, — говорит она. — Ты не должна рассказывать мне это.
Но я хочу. Я хочу поговорить об этом с кем-то еще кроме своей мамы.
— Речь идет о Кристиане Прескотт.
Она кладет свой карандаш с таким удивлением на лице, что я почти смеюсь.
— Кристиан Прескотт? — повторяет она, как будто я собираюсь поразить ее глупой шуткой.
