— Я полагаю, правильный ответ будет, да, Ваше Величество? — говорю я надменным тоном. Я не могу дать ему издеваться надо мной перед всем классом, не так ли?
— Да, Ваше Величество, — говорит он с сарказмом.
— Будьте осторожны, сэр Такер, если не хотите оказаться в тюрьме.
Он смеется и смотрит на мистера Эриксона.
— Она не может сделать это, не так ли? Он не правитель этого класса. Это Брэди.
— Сегодня она королева, — говорит мистер Эриксон, откинувшись на спинку стула. — Я бы на твоем месте заткнулся.
— Ты можешь лишить его титула, — предлагает Брэди, не обращая внимания на то, что я захватила его трон. — Сделай его крепостным.
— Да, — говорит Кристиан. — Сделай его крепостным. Пусть побудет рабом.
Как крепостной бедный Кристиан уже был убит несколько раз в нашем классе. Кроме смерти от чумы в первый день, он умер от голода, его руки отрезали за кражу хлеба, лошадь его хозяина сбила его для удовольствия. Он похож на Кристиана V.
— Или можно совсем от него избавиться. Бросить в лондонский Тауэр. Четвертовать. Может быть, виселица. Или раскаленная клизма, — говорит мистер Эриксон, смеясь. — Вы должны восхищаться учителем, который предположил смерть от раскаленной клизмы.
— Возможно, нам надо провести голосование, — говорю я, хладнокровно смотря на Такера, вспоминая, как он хотел сжечь меня как ведьму. Сладкая месть.
— Все, кто за смерть еретика сэра Такера, поднимите руку, — быстро говорит Анжела.
Я смотрю на класс, все с поднятыми руками. Единогласно. Исключая Такера, который стоит, скрестив руки.
— Раскаленная клизма, — говорю я.
— Я отмечу, — радостно говорит мистер Эриксон.
— Теперь, когда все закончилось, — говорит Анжела, резко глядя на меня. — Позвольте рассказать вам о разгроме испанской Армады.
Я бросила торжествующий взгляд на Такера. Уголок его рта поднялся в подобии улыбки. Он кивает мне, как бы говоря, «проблемы?».
— Что это было? — шипит Анжела, когда мы сразу же пошли в туалет после занятий.
— С Такером? Я знаю! Я не могу понять его.
— Нет, где ты была в середине своей речи, оставив меня на растерзание перед всем классом.
— Извини, — говорю я. — У меня было видение. Как долго я отсутствовала?
— Около десяти секунд. Но это были очень долгие десять секунд. Я думала, что придется стукнуть тебя.
— Извини, — повторяю я. — Я все еще не могу контролировать их.
— Я знаю. Все в порядке. — Мы ворвались в женский туалет и закрылись в одной из кабинок, где Анжела расстегнула мне платье, чтобы я из него выбралась.
Она развязала корсет, и я наконец сделала глубокий вздох.
— Ты видела лесной пожар? — спрашивает она, выглядывая, чтобы убедиться, что мы одни.
— Нет, не в этот раз.
Она лукаво улыбается, протягивая мне мой свитер. — Ты видела Кристиана.
Я чувствую, как кровь приливает к щекам.
— Да, — я осторожно снимаю головной убор и предаю его Анжеле, а затем через голову снимаю рубашку.
— И как это было, смотреть на Кристиана в классе, а затем увидеть его в будущем.
— Да уж, это дико.
— Расскажи мне об этом.
Я натягиваю свои джинсы и подхожу к зеркалу, чтобы рассмотреть повреждения моих волос. — Тьфу. Мне нужен душ.
— И что случилось в будущем?
— Ничего, быстро говорю я. — Это длилось всего десять секунд, помнишь? Не было времени, чтобы что-то произошло.
Я перехожу к раковине, брызгаю на лицо, смывая белый макияж, и смотрю, как вода стекает в канализацию.
Холодная вода хорошо ощущается на моей разгоряченной коже. Анжела протягивает мне бумажное полотенце, и я стираю красную губную помаду.
Она достала из рюкзака расческу и принялась вынимать шпильки из моих волос.
— Ничего нового, да? — говорит она, ее глаза в зеркале встречаются с моими. — Нет новой части видения?
Я вздыхаю. Я могла бы сказать ей. Анжела найдет способ узнать правду так или иначе. Это было бы ничего, если бы она была не столь восприимчивой и более стойкой.
— Он… — тихо начинаю я. — Мы… держались за руки.
— Заткнись! — восклицает Анжела. — Вы, двое, ведете себя как влюбленная пара.
— Нет! — протестую я. — Я имею в виду, может быть. Я не знаю, что мы. Мы держались за руки и что? Это не обязательно что-то означает.
— О, да, — Анжела недоверчиво смотрит на меня, дергая расческу через мои, обильно сбрызнутые лаком, волосы. — Запомни это. Ты знаешь, что полностью влюбилась в него.
— Я даже не знаю его хорошо. Ауч! Полегче!
— Ну, я его знаю с детского сада, — говорит Анжела, игнорирую мои протесты о своей работе с моими волосами. — Верь мне, когда я говорю, что у Кристиана Прескотта есть все, что ему положено иметь. Он умный, забавный, красивый, и, о да, горячее, чем ад в июле.
— Звучит так, будто ты влюблена в него, — замечаю я.
— В восьмом классе, — говорит Анжела. — День рождения Авы Петерс. Мы играли в бутылочку. Моя бутылочка указала на Кристиана, так что мы пошли на заднее крыльцо, чтобы поцеловаться.
— И? — говорю я.
— И это было прекрасно. Только не было искры. Не было химии. Ничего. Это было как целовать своего брата. Не беспокойся, он весь твой.
— Эй, это видение — работа, помнишь, — говорю я. — Не свидание. И я полагаю, он весь Кей, поэтому хватит этого сумасшедшего разговора.
Она смеется, — Кей милая. И она достаточно умна, чтобы удержать его внимание. Но Кей нормальная старшеклассница, ты же ангельское существо. Ты умнее и привлекательнее во всех отношениях, чем она. Ты генетически лучше. Хорошо, кроме волос. Это плохой цвет, отвлекает людей, если хочешь. Но ты определенно горяча. Почти как Скарлетт Йохансон, только без сисек. Каждый парень в Джексон Хай знает кто ты, поверь мне, — после чего добавляет, — кроме того, Кристиан и Кей почти расстались.
— Что ты имеешь в виду? Ты что-то слышала?
— Ничего, — легкомысленно говорит она. — Это все лишь временно, ты знаешь? Такие отношение имеют определенный срок годности.
— Какие именно отношения?
Она смотрит на меня удивленно. — Физические. Или ты думаешь, что Кристиана привлекает ослепительное остроумие Кей?
— Их срок годности почти вышел. Поверь мне, — говорит она, когда я не отвечаю. Уголок ее рта приподнимается в недоброй улыбке.
Это невероятно, что ее крылья, как и мои, белые.
— Ты странная, знаешь об этом? — говорю я, качая головой. — Странная.
— Просто подожди, — говорит она, — и ты увидишь. Скоро он будет весь твой. Он — твоя судьба, в конце концов. — Она хлопает ресницами.
— О, ты думаешь, что моим назначением является заполучение парня? Это было бы очень хорошо и все потому, что я могу получить кое-какую помощь на романтическом фронте, но ты не думаешь, что мир
