— У тебя недостаточно покорный для жены вид, — сварливо пробормотал он. — Не слишком уважительный.
Она улыбнулась и тоже села, не выпуская из рук одеяло.
— Покорность и уважение, так? Ты заключил очень тяжкую сделку, англичанин.
У Эдвина засверкали глаза. Он поглядел на нее с соблазнительной улыбкой.
— В таком случае сегодня мы обсудим подходящую цену за мои беспокойства. — Это больше напоминало просьбу, чем угрозу.
Прошло несколько неловких секунд, а потом они оделись в то, что им принесла Фрида. Яркая и немного широковатая, эта одежда все же была удобная, теплая и сухая. Мэдселин подтянула длинные юбки и нахмурилась.
— Почему-то у меня такое впечатление, что Фриде я не понравилась.
Эдвин посмотрел на нее и натянул пару громадных кожаных башмаков.
— Ты же нормандка, — удивленно ответил он. — Чего другого ты ждала? — Он встал, чтобы опробовать обувь, и подошел к ней. — Не все коренные жители столь терпеливы, как я.
Она прищурилась и посмотрела в его невинные, широко раскрытые глаза.
— Некоторые коренные жители, похоже, не знают собственной страны, — туманно проговорила она. Отбросив за плечи свои густые черные волосы, она выпрямилась и встала перед ним.
Эдвин неожиданно нагнулся и запечатлел у нее на лбу поцелуй.
— Да, некоторые из нас медленно обучаются. Ты готова?
Она улыбнулась и просунула руку ему под локоть.
Вкусный аромат жареного поросенка и других яств доносился из-за дверей соседнего дома. Этот дом был похож на жилище Фриды и Осрика, разве что казался немного меньше. Обитатели деревни явно ожидали прихода гостей, и несколько мужчин приветливо улыбнулись, едва Мэдселин с Эдвином робко вошли в дверь.
Всего в доме собрались пять супружеских пар, пять неженатых молодых парней и три молоденькие девушки. Вокруг возвышавшегося посередине комнаты стола сновали ребятишки, однако было невозможно определить, какой паре принадлежал тот или другой ребенок. Они были очень похожи друг на друга. Высокие, крепкие, все жители деревни отличались густыми светлыми волосами и голубыми глазами. Кожа у них была мягкая, загорелая, и говорили они как-то странно, нараспев. Мэдселин их речь показалась довольно трудной для понимания.
— Это даны, — в ответ на ее недоумение прошептал Эдвин. — Здесь в округе есть несколько таких поселений. Никто им не мешает, и они предпочитают сохранять свои обычаи. Но если их задеть, они становятся беспощадными, — сурово добавил он.
После трапезы деревенские жители отодвинули стол к стене, чтобы расчистить место для танцев. Обычай велел им таким образом развлекать гостей, и все собравшиеся с радостью предвкушали веселье. Испытывая смешанные чувства, Мэдселин поняла, что ей снова придется танцевать с Эдвином, но ей не дали времени особенно долго размышлять над этим.
Однако ее первым партнером оказался не Эдвин. Громадина Осрик тяжело подошел к ней и сурово протянул руку. О том, чтобы возражать, не могло быть и речи. Мэдселин быстро кивнула и тут же закружилась в танце посередине комнаты. Эдвином завладела Фрида, которая без лишних слов поволокла его за собой. К обеим парам присоединились танцующие деревенские жители и детишки.
Трубы выдували мелодии, и ноги сами принимались топать в такт, и Мэдселин, к своему удивлению, обнаружила, что ей все это нравится. Для такого великана, каким был Осрик, он оказался чрезвычайно легким на подъем и вертел ее с поразительной ловкостью.
Крестьяне предавались пляске с нескрываемой радостью, их азарт оказался заразительным, и вскоре все они закружились в безудержном хороводе. Недостаток ловкости они вполне возмещали избытком чувств. Мэдселин частенько бросала взгляд на раскрасневшееся лицо Эдвина, которого вертела вокруг себя решительно настроенная Фрида.
Как только Осрик исполнил свой долг, Мэдселин обнаружила, что пользуется огромным спросом у других мужчин, и ей пришлось с этим согласиться, поскольку Эдвина тоже не оставляли без внимания женщины. Протанцевав несколько веселых, но утомительных танцев, Мэдселин удалилась в тихий уголок, чтобы перевести дух.
Она раскраснелась от жары и прислонилась к прохладной стене, чтобы понаблюдать за происходящим. «Вот уже второй раз в жизни я так прекрасно провожу время. Здесь я всего лишь очередной гость, и, несмотря на мое происхождение, люди приняли меня. Они предоставили нам с Эдвином свое покровительство». Эти мысли успокоили Мэдселин.
Она восемь лет испытывала ненависть к англичанам и теперь поняла, что на смену злобе пришли иные чувства. В большинстве своем это были обычные люди, пытающиеся выжить. «Кто знает, — вяло подумала она, — что там на самом деле натворил Ги? Теперь я из первых рук знаю, на что способен Генри Орвелл».
Эдвин улизнул, наконец, от цепких объятий очередной яркоглазой селянки и рухнул возле Мэдселин у стены.
— Ты сбежал? — Широко раскрытыми невинными глазами она посмотрела на него.
— Мы, воины, не очень-то подходим для танцев, — грустно ответил он. — Я вот думаю, а не попросить ли мне Фриду и ее сестер, чтобы они подружились с моими людьми. — Он на миг закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. — Скотты не упустили бы шанса.
До сих пор они по молчаливому уговору избегали упоминаний о скоттах и об Орвелле, но сейчас было естественно продолжить этот разговор.
— Ты все еще собираешься сразиться с Орвеллом? — нерешительно спросила она. В свете факелов кожа Эдвина казалась янтарной. На лбу у него едва заметно выступила испарина.
— А ты думаешь, лучше тратить время на Фриду? — сухо спросил он.
Мэдселин обиженно надула губы.
— Ты устал и к тому же ранен, — бросила она, глядя поверх его головы. — А Орвелл — в полном порядке.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что переживаешь за меня, глупенькая нормандка? — В голосе его прозвучало удивление.
— Я не глупенькая. Я серьезна, как никогда. — Не глядя на него, она скрестила руки. — Почему ты не предоставишь королю разобраться с Орвеллом?
Он молча смотрел на танцующих, потом повернулся к ней.
— Я поклялся отомстить за мою семью, и я это сделаю.
— А если он убьет тебя?
— Скорее всего, так и будет, — мрачно ответил Эдвин. — Орвелл лучше фехтует, чем я.
Больше Мэдселин ничего не могла ему сказать. «Все ясно: он уже принял решение».
— Значит, возможно, это твоя последняя ночь? — От этой мысли у нее все застыло внутри. «Но может, хоть это заставит Эдвина передумать!»
Он сжал своими сильными пальцами ее запястье, и она почувствовала, как жар его тела словно вливается в нее, проникает в жилы и кровь.
— Ты устала, Мэдселин, — мягко произнес он. — Отдохнешь и почувствуешь себя лучше.
И тогда Мэдселин поглядела на него.
— Сомневаюсь, но мне кажется, что долго я здесь не продержусь. Они не обидятся, если мы уйдем?
Он нежно улыбнулся и покачал головой.
— Подожди здесь, а я пока им объясню. С каким облегчением они вырвались из этого шума и жары! Ночь же, холодная и тихая, подействовала как бальзам на расшатанные нервы Мэдселин. Эдвин тихо шел рядом с ней. Лицо его было непроницаемо.
— Тебе там было хорошо, — извиняющимся тоном произнесла она. — Надо было остаться. Можешь вернуться, если хочешь.
Он весьма убедительно поморщился.
