— Роза умерла не от сердечного приступа. Ее убили.
Циля ахнула и испуганно прикрыла рот рукой.
— Ее нашли где-то в лесополосе за Кольцевой. Но следователь сказал, что убили ее в другом месте. И… и у нее были вскрыты вены на руке. Словно кто-то брал кровь.
— Ой, мамочки! Это все ее гадания и колдовские штучки! Но кто мог подумать, что это опасно?
Они помолчали, а потом Циля потребовала, чтобы муж не проболтался о случившемся при детях, в чем Сема и поклялся. И, уже засыпая, он вспомнил:
— Завтра милиция заедет, вещи ее посмотреть. С утра прямо.
— Сам их встретишь. Детей я увезу.
Но Лиза успела раньше. Она не могла не удивиться тому, что тетя Роза не пришла ночевать, потом бессовестно подслушала разговор родителей по телефону, слышала, что отца вызвали в милицию, и, сложив два и два, догадалась, что тетка умерла. И тогда она улучила момент, пока матери не было дома, вошла в комнату, где лежали вещи Розы, и быстро перерыла ее чемодан. Она совершенно точно знала, что ищет. Тетка показывала ей статуэтку Нефтиды. Пока Лиза, приоткрыв рот, таращилась на необычную вещь, Роза говорила и говорила:
— Это старинная вещь и точная копия статуи, которая стояла во внутреннем помещении храма Исеум… и в других храмах по всему миру. Это великая богиня, она хранит тайное знание и мудрость веков. Я принадлежу к числу избранных, к тем немногим, кто хранит тайны вечности и причастен к великому знанию. Когда ты немного подрастешь, я научу тебя и передам тебе знания… если захочешь.
С одной стороны, девочка не слишком серьезно восприняла эти слова, да и отец с мамой, понятно, будут против… Но с другой стороны, ей приятно было думать, что при желании она может стать чем-то большим, чем просто Лизкой или пусть даже Елизаветой Семеновной. Выделяться она любила и готова была для этого красить волосы в дурацкий розовый цвет и ныть, как полагалось эмо, или идти на иные жертвы. И вот теперь надежды на величие рухнули: не обрести ей тайного знания, потому что тетя Роза умерла. Лиза была абсолютно уверена, что родители не захотят оставить на память даже самого незначительного пустяка из ее вещей. Мама ненавидела тетку. Она соберет все до единой вещи и отправит в Черновцы, пусть родственники разбираются. И кто знает, как черновицкая родня отнесется к статуэтке. Очень может быть, что снесут в скупку; и прости-прощай Нефтида. А так… Лиза решила, что тетка все равно завещала бы эти вещи именно ей. Не зря же предлагала научить мудрости и тайным знаниям!
И Лиза отнесла к себе в комнату деревянный ящичек, в котором хранилась завернутая в кусок темно- синего шелка статуэтка, и хорошенько спрятала. Еще она взяла небольшую, но тяжелую металлическую чашу, испещренную непонятными узорами и надписями. Чаша показалась ей древней и наверняка тоже имела отношение к культу великой богини. Насте Лиза по секрету рассказала о смерти тетки, но обе девочки чувствовали напряжение взрослых, не желавших обсуждать эту тему, а потому благоразумно помалкивали.
Лето потянулось для них своим чередом, но вот тетя Рая не находила себе места. Мысль о том, что Настеньке угрожает опасность, мучила ее днем и ночью.
В следующую пятницу тетя Рая помогала Лане купать близнецов. Они, как всегда, толкались в ванной, мальчишки орали то хором, то наперебой. Лана сунула очередного отпрыска в ванну и вдруг выпалила:
— Знаете, чего мне хочется?
— Чего, детка? — Тетя Рая баюкала на руках мальчишку, который тянул ручки, пытаясь добраться до блестящих сережек в ее ушах.
— Мне хочется остаться с вами и детьми, — сказала Лана. — Нам было бы хорошо и тихо. И готовить не надо было бы… то есть ничего калорийного и мясного.
— Я натушила морковки с кабачками, — быстро сказала тетя Рая.
— Спасибо. — На глазах Ланы выступили слезы. — Вы не думайте, я люблю Настю и Марка. Но я так устала… Мне бы хоть немножко передохнуть.
— А давай отправим их в отпуск! — осенило вдруг тетушку.
— Марка с Настей? — Лана растерялась. Вытащила из ванны малыша, завернула в простыню, чмокнула в нос, и все переместились в спальню. — Думаете, Марк согласится?
— Ой, Лана, если ты захочешь, он согласится на что угодно, хоть на обрезание.
— Ну, этого, пожалуй, не надо. А насчет отпуска стоит подумать.
И она подумала, и мысль эта так ей понравилась, что, выбрав удобный момент, Лана озвучила ее мужу.
— Ты уверена, что не хочешь поехать со мной? — Голос Марка звучал почти жалобно.
Лана возвела очи горе и всплеснула руками жестом почти библейским. Однако потом она посчитала про себя, чтобы немного успокоиться (правда, только до пяти), и ответила:
— Нет, дорогой. То есть да, я хотела бы, но не сейчас… Мы еще успеем съездить на отдых все вместе, но попозже, например, будущим летом. Короче, пока я хочу остаться дома.
Лана и Марк сидят на диване в гостиной, и она удобно привалилась к его теплому плечу, прикрыла глаза; и спорить с мужем совершенно не хочется, а хочется просто тихо посидеть, может, даже подремать… Дети спят в другой комнате, и дверь туда приоткрыта, чтобы услышать, если полугодовалые мальчишки проснутся. Тетя Рая вяжет в кресле у окна, ветерок чуть шевелит занавески, потому что окно открыто, и со двора слышен детский гомон и вдалеке гудки автомобилей. Звуки эти вплетаются в негромкую и неинтересную речь телевизионного диктора, и все вместе создает такую идиллию, что все чувствуют умиротворение и расслабленность.
Так хорошо сидеть и ничего не делать. Просто застыть во времени, как насекомое в янтаре. Мысли отступили куда-то на край сознания и не тревожат, да и нет особо никаких мыслей, просто ощущение, что все сейчас хорошо, ну и слава богу.
Убаюканная телевизором, Лана задремала было, но Марк все испортил. Конечно, он не может просто тихонько посидеть, с досадой подумала женщина. Каких-то полчаса назад она еле выгнала мужа из спальни, чтобы он не сопел и не мешал детям спать. И теперь, вместо того чтобы помолчать вместе, переполняясь спокойствием и умиротворением летнего дня и семейного счастья, он опять будет приставать с дурацкими вопросами об отпуске. Лана вздохнула и, оторвавшись от мягких диванных подушек и Марка (не такого мягкого благодаря занятиям в спортзале, но весьма приятного на ощупь), села прямо. Есть хочется. Вот пока дремала — не хотелось, а теперь опять. Прокормить двоих малышей грудным молоком непросто, и есть все время хочется просто патологически. Тетя Рая — дай ей, Господи, здоровья — все понимает и то яблочек напечет, то морковки с изюмом натушит, то бульончик сварит с тефтельками… рот наполнился слюной. Но ведь я ела час назад. Всего какой-то час! Мне никогда не похудеть, если я буду все время жевать. Но если я не буду питаться, то молоко станет как вода, и детям не будет хватать витаминов. Они, к сожалению, упорно отказываются есть что-нибудь кроме мамы, и молоко сейчас очень важно. Может, там еще рыба вареная осталась? В животе заурчало. Лана вздрогнула, закрыла глаза и представила свои любимые голубые джинсы… и как они сиротливо лежат на полочке в шкафу, потому что на ее попу не налезают. Я потерплю еще час, а потом пойду и проверю, как там рыба. В животе заурчало еще громче. Ну ладно, через полчаса…
— Тогда, может, отправить Настю с тетей Раей на море? А я бы остался и помогал тебе, — не унимался Марк.
Лана бросила на него косой взгляд. Нет, он хороший и любит ее и детей, но иногда убить мужа хочется безмерно. Вот просто руки чешутся. Мне бы хоть пару недель, я бы массаж поделала, выспалась… глядишь, и перестала бы вздрагивать при виде собственного отражения в зеркале.
— Но тебе тоже надо отдохнуть… — сказала Лана уверенно. — А тетя Рая так успокаивающе на меня действует, что я не могу ее отпустить. Да и не надо в ее возрасте на море ездить. Давление опять подскочит…
— И все же мне не хочется оставлять тебя одну.
Марк потянулся было поцеловать жену, но та вдруг вскочила и (не успела начать считать!) выпалила:
