– Спасибо! – прокричали они, удаляясь.
– Спасибо, что привезла меня сюда. Я даже не представлял, что может существовать что-то подобное, – сказал Макс. – Это самый лучший момент во всей поездке.
– Не за что, – ответила я.
Здорово, что мы сюда приехали, и Макс – отличная компания. Я была так счастлива, что мы с Натали снова будем дружить. А значит, мы с Максом тоже станем друзьями, и отлично, что у нас возникла эта возможность получше узнать друг друга.
Я достала фотоаппарат и сняла Макса в центре вересковой пустоши на черно-белую пленку, чтобы передать контрастность ландшафта. Макс совершенно не стеснялся камеры. Он смотрел прямо в объектив, как будто это он снимал меня, а не я его.
– А можно где-нибудь здесь пообедать? – спросил он.
– Я знаю очень неплохое место, – сказала я, и мы пошли вниз по дорожке обратно к машине, в которой дремал Винс.
Я повела их в маленькую закусочную в Эксфорде и заказала рыбу, картофель и горошек для всех и коку для Винса. А потом попросила Макса взять мне лагер[5] и хохотала, слушая, как он пытается выговорить это со своим американским акцентом.
– Я должен позвонить Натали и рассказать ей, что я ем рыбу с картошкой в Эксмуре, – сказал Макс.
Он достал свой сотовый телефон и нажал несколько кнопок, но ничего не случилось.
– Это американский телефон? – спросила я у него.
– Нет, английский. Компания взяла их для нас в аренду на время съемок, но он не работает.
– Думаю, сюда не доходит сигнал, – сказала я. – Мы ведь на краю света.
– Да? – сказал Макс. – Тогда, наверное, лучше послать ей открытку.
Мы сидели на солнышке у реки и обедали. Макс соскребал кляр со своей рыбы и скармливал его воробьям, которые расселись на нашем столе и, не стесняясь, заглядывали нам в тарелки.
– Давайте, пичужки, – ворковал он. – Хорошо прожаренная мука. Ням-ням. Посмотрим, как вы взлетите после такой еды.
Я полистала книгу по архитектуре, которую Макс захватил с собой.
– А какие дома ты проектируешь? – спросила я его. Я только сейчас поняла, что не имею об этом никакого представления.
Макс достал ручку и быстро сделал несколько набросков на обратной стороне салфетки.
– Вот это – торговый центр в Штутгарте с вращающимся рестораном на крыше. Это – художественная галерея во Флориде – она немного похожа на ракету. А это административное здание в Ванкувере.
Я смотрела на его рисунки: уходящие в небо здания с конусообразным верхом, и не смогла сдержать улыбки.
– Тебе не кажется, что они все по форме напоминают фаллос? – заметила я.
– У этого в Ванкувере еще две круглые стоянки для машин, – ответил Макс.
Он взял салфетку и дорисовал две круглые детали по обеим сторонам небоскреба.
– О, теперь я всегда смогу узнать твои работы, – поддразнила его я. – Оказывается, это ты тот парень, который рисует на внутренней стороне дверей в туалетах. Я и не представляла, какой ты знаменитый.
– Я хотел покрыть крыши стоянки искусственным мехом, но это оказалось нерентабельно, – объяснил Макс.
– Какая жалость! Я бы с удовольствием полюбовалась таким зданием.
– Я получал призы за эрекцию, – гордо заявил он.
– Ни капли не сомневаюсь, – засмеялась я.
Он вел себя возмутительно, но в него нельзя было не влюбиться!
После обеда мы поехали в Уинсфорд – всего за несколько миль, чтобы Макс мог взглянуть на местную церковь.
– Этот портал скорее всего норманнского периода, а алтарь, я уверена, тринадцатого века, – небрежно объясняла я, когда мы шли по дорожке. Я успела заглянуть в его книгу, пока он ходил в туалет. – А все остальные решения – вертикальны.
Я абсолютно не понимала, что все это могло значить, но мне нравилось, как это звучит.
Я ходила за Максом по пятам, пока он исследовал амвон, относящийся к эпохе Якова I, и круглую норманнскую купель, а потом мы бродили по церковному кладбищу и рассматривали надгробные плиты. Обычно кладбища нагоняли на меня тоску, но это располагалось на высоком холме с чудесным видом на долину внизу.
– Я хотел бы, чтобы меня здесь похоронили, – сказал Макс. – Здесь совсем не так тоскливо быть мертвым.
– Как скажешь, – отозвалась я с пониманием.
– А теперь ты покажешь мне ту самую церковь?
– Иди за мной, – сказала я.
Мы вернулись к машине и доехали до Порлок-Уие, и там я поразила Макса своим умением ориентироваться, проведя его по незаметной тропинке за закусочной, которая поднималась на холм.
– Туда нужно идти около часа и столько же обратно. Ты готов к этому?
Что за глупый вопрос, Макс был готов к чему угодно.
По пути мы встретили двух спортсменов, но в основном шли в одиночестве. Ноги скользили по опавшим листьям, но мы поднимались все выше. Макс рассказал мне, как он начал заниматься архитектурой. Сначала он хотел стать художником-мультипликатором, но еще в школе победил в конкурсе, на который послал свой проект просто шутки ради. Он нарисовал посадочную площадку для первой марсианской колонии, но теперь это киноцентр в Нью-Джерси.
Я поскользнулась на прелых листьях, но Макс поймал меня за руку.
– Осторожно!
Он продолжал держать мою руку, чтобы помочь спуститься с холма, и так мы шли, держась за руки и громко болтая.
Как только мы вышли на ровное место, я сказала:
– Спасибо, теперь я не упаду. – И отпустила его руку, надеясь, что не покажусь ему грубой.
Церковь Кулбоун длиной всего тридцать пять футов. Эта самая маленькая и самая старая церковь во всей Британии стоит в уединенном месте на берегу реки. Я чувствовала себя слегка виноватой из-за того, что привезла сюда Макса. Мы с Эндрю открыли это место, когда праздновали свою вторую годовщину. Не свадьбы, а… Ну вы понимаете. Эндрю тогда заказал для нас номер в большом сельском отеле. Это был его подарок мне. И эта церковь стала с тех пор нашим общим секретом.
Ладно, хватит, в конце концов, она же есть в книге Макса. Это не наша с Эндрю собственность.
– Это поразительно, – сказал Макс, входя туда, где люди более шести веков преклоняли колени в молитве.
– Настоящее святилище, правда? – заметила я.
Я фотографировала Макса, пока он изучал мельчайшие детали и вчитывался в надписи на древних надгробных плитах. А потом, в качестве завершающего аккорда, я повела его на другую сторону речки. Там стоял небольшой навес, под которым можно было выпить по чашке чая с печеньем. Чай здесь нужно было готовить самим, а рядом стояла коробка для пожертвований. Пакетик с заваркой стоил десять пенсов, печенье – пятнадцать. Макс оставил десять фунтов!
– Это самое лучшее во всей поездке в Европу, – снова повторил Макс. – Не могу даже сказать, как я тебе благодарен.
Мы сидели и молча пили чай, смотря на воду и ощущая гармонию со всем миром. Что могло быть прекраснее этого момента?
– Ну а что насчет тебя? Каким ты был в школе? – спросила я.
– О! Я был толстым очкариком, которому постоянно швыряли песок в лицо.
Я засмеялась.
– Рассказывай! С внешностью викинга и ростом метр восемьдесят пять.
