перевернулся на живот.
Я спустилась вниз, вышла из дома и прислонилась к стене в ожидании Макса. Было уже светло. Тихий и еще сонный Лондон казался незнакомым. Нужно каждый день вставать в шесть утра, сказала я себе. Это потрясающе. Пожалуй, я брошу фотографию и начну разносить молоко. Я увидела, как белый «БМВ» поворачивает на нашу улицу, и заволновалась. Надеюсь, они потеряли не очень много времени, заезжая за мной. Они, наверное, считают меня ужасно надоедливой. Почему я не сказала, что доеду сама?
Но когда они подъехали, Макс наклонился на заднем сиденье, чтобы открыть мне дверцу, улыбаясь во весь рот. Его глаза сверкали за стеклами очков.
– Доброе утро! – радостно закричал он и поцеловал меня в щеку. Я почувствовала себя так, словно получила инъекцию адреналина. – Как тебе утро?
– Потрясающе! – радостно сказала я, хотя немного смутилась. Я не привыкла, чтобы меня целовали так рано. – Не так легко было проснуться, но сейчас все отлично. А где Натали?
Я знала, что она уже должна была быть на съемках, но мне почему-то захотелось сказать вслух ее имя. Как будто мне надо было что-то доказать, но что, я и сама не понимала.
– Она уехала на полчаса раньше. Ей еще сто лет гримироваться. Потрясающие здания!
Я смотрела, как он выглядывает из окна, вывернув шею. Его энергия просто покоряла. Мне безумно нравилось, что его так вдохновляет каждая мелочь.
Мы поехали к «Лэдброук Гроув», и Винс, следуя желто-черному указателю «Служебная стоянка», свернул на боковую улочку, где парковка рядом с церковью была заставлена фургонами и старыми синими двухэтажными автобусами.
Народ толпился вокруг складных столов. Они ели яичницу, йогурты и пили кофе из пластмассовых стаканчиков. День еще даже не начался, но они уже выглядели скучающими. Неожиданно затрещал уоки- токи.
– Позавтракаешь? – предложил Макс, выходя из машины.
Он подошел к столу и положил пару круассанов и банан на бумажную тарелку.
– Хочу посмотреть, как там Натали, – сказал Макс. – Пойдешь со мной поздороваться?
– Нет, я выпью кофе, – ответила я. – Передай от меня привет.
Макс отошел к одному из фургонов, на окне которого висела табличка «Вики Фокс». Именно так звали героиню, которую играла Натали. Я налила себе чашку кофе и, стоя на парковке, пила его – как мне казалось – в непринужденной манере. Никто не обращал на меня внимания. Высокий лысый мужчина продавал какие-то лохматые куртки прямо из багажника своего автомобиля. Мне было слышно, как он объясняет парню из съемочной группы:
– Всего пятнадцать фунтов. Знаете, сколько это стоит в магазине?
Хорошо бы Макс поскорее вернулся. Ко мне подошла мрачная блондинка с серьгой в ухе и уоки- токи.
– Ты подруга Макса? – спросила она.
– Нет, я подруга Натали. Мы вместе учились в школе. – Я почувствовала, что краснею.
– Да нет! Я спрашиваю, Макс тебя привел на съемки? – Она произносила слова так вяло, как будто вот-вот заснет.
– А! Да.
– Тогда распишись здесь.
Она дала мне бумаги – что-то вроде контракта или соглашения, – и я, не читая, нацарапала свою фамилию. Я вполне могла пожертвовать почку Стивену Спилбергу. Блондинка взяла себе верхний листок и оставила мне копию.
– Теперь иди в гардеробную, пусть они на тебя посмотрят.
– Хорошо. Куда идти?
– Вот туда, – показала она. – Фургон с надписью «Гардеробная».
– Ладно. Спасибо. Вообще-то меня зовут Линди.
Но она уже отошла, чтобы поговорить с кем-то еще. Тут я увидела Макса, выходящего из фургона Натали. Наконец-то!
– Как там Натали? – спросила я.
– Ее там нет, – ответил Макс. – Наверное, уже ушла на съемки. Но телевизор был включен, и я увлекся. По четвертому каналу шло шоу «Большой завтрак».
А я в это время стояла тут одна, ничего себе!
– Нам нужно сейчас пойти в гардеробную, – сказала я ему.
В гардеробном фургоне фотографировали на «Полароид» женщину средних лет, изнемогающую от жары в твидовом пальто.
– Привет, Макс, – сказал парнишка с бритой головой, на его шее на ленте болтались ножницы. – Ты будешь внутри кафе? Твоя одежда вполне сойдет. Мы не одеваем массовку.
– О, черт! – расстроился Макс. – Я хотел бы одеться пиратом.
– Может быть, ты лучше наденешь шляпу, чтобы тебя не узнавали?
Я слегка удивилась. Неужели Макс такой знаменитый? Парень дал Максу легкую серую летнюю шляпу от «Кангол».
– Примерь эту.
– Как ты считаешь, – спросил меня Макс, – я похож на папу Пуффа?
– Ты похож на дедушку Пуффа, – хихикнула я.
– А что насчет Линди? Она будет в той же сцене.
Парень с ножницами осмотрел меня с ног до головы. Я заметила, что у нас с ним одинаковые брюки.
– Сойдет, – выдал он приговор. – Но тебя нет в моем списке.
– Если меня кто-нибудь будет искать, скажи, что я со своими близкими, – попросил парня Макс, когда мы уходили. – Ты понимаешь, что это значит? – спросил он у меня.
– Понятия не имею, – ответила я.
– Я тоже.
В гримировочном фургоне на стульях сидели парень и девушка, упакованные в черную кожу, на ногах – индейские мокасины. Гримерши красили им губы черной помадой.
– Привет, Макс, – сказала одна из гримерш, наверное испанка или итальянка, судя по смуглой коже, длинной гриве блестящих иссиня-черных волос, огромным выразительным глазам и полным губам. Черные кожаные брюки обрисовывали все мускулы танцовщицы. – Я видела твою фамилию в списке. Ты сегодня с нами работаешь?
– Изабелла! Ты сегодня очень аппетитно выглядишь, – сказал Макс и поцеловал ее в щеку. – Привет, Ивонна, – сказал он другой гримерше – довольно полной женщине с нездоровой кожей – и тоже поцеловал ее.
Надо же! Он целует всех подряд. Для него это ничего не значит.
– Это Линди, – объявил им Макс. – Она сегодня будет моей подружкой.
Изабелла вместо приветствия подняла брови.
– Привет, – улыбнулась я и слегка помахала рукой. – Я старая подруга Натали. Не обращайте на него внимания.
– Я закончила. Можешь идти, – сказала Изабелла парню в оранжевых мокасинах. Затем она повернулась к нам с Максом спиной и спросила: – С кого начнем?
– Иди ты, Макс, – сказала я ему.
По непонятной причине мне не хотелось, чтобы его лица касалась эта знойная испанка, хотя я и говорила себе, что это глупо. Мне-то какая разница?
Макс сел и закрыл глаза. Изабелла сунула несколько салфеток ему за воротник, окунула губку в какую-то коричневую смесь и принялась наносить ее на лицо Макса. Он сидел с выражением блаженства на лице. Я заставляла себя улыбаться, чтобы показать, как непринужденно себя чувствую. Ну как обычно делаешь на вечеринке, когда вдруг понимаешь, что там не оказалось ни одного знакомого.
– Все, – сказала Ивонна, и девушка-панк встала, чтобы уйти. – Твоя очередь, Линди, да?
Я села, стараясь не смотреть на отражение Макса и Изабеллы в зеркале передо мной. Довольно
