Раздался шорох портьеры, и в комнату грациозной девичьей походкой вошла Алисия де Монтгомери. Она тут же оценила обстановку, меж бровей обозначились неглубокие складки.
— Благодарю, Агнес, ты сотворила чудо, наш птенчик превратился в прекрасного лебедя. Будь любезна, сходи вниз и распорядись, чтобы принесли побольше свечей.
Горничная с первого слова поняла, что от нее хотят избавиться, да и сама была рада уйти. Хотя служанка была предана леди Юдифь, в последние дни девушка стала слишком вспыльчива и капризна, Агнес приходилось нелегко.
— Агнес иногда бывает неуклюжа, но это не значит, что следует на нее кричать. Разве я тебя этому учила? Так со временем ты станешь не лучше отца.
Юдифь прикусила губу и попыталась сдержать слезы.
— Прости, мама, — сказала она, запинаясь. — Но она сделала мне больно и вообще, я чувствовала себя как лошадь, которую готовят к торгам.
Алисия задумалась. Юдифь всегда выказывала покорность отцу, у того не было повода сомневаться, что дочь принимает его теорию превосходства мужского пола, но в глубине души мать знала — непокорный нрав дочери рано или поздно вырвется наружу.
— Извинения адресуй Агнес, а не мне, — она обняла дочь. — А мне поверь на слово, этот брак для тебя очень удачен, хотя ты пока этого не понимаешь.
В ответ Юдифь разразилась горькими рыданиями, цепляясь за платье матери.
— Мама, мне страшно, — всхлипывала она.
— Перестань, ты испортишь все, что с таким старанием сделала Агнес, — Алисия поцеловала дочь и погладила по голове. Но, заглянув в глаза, увидела страх затравленного зверька.
— Этот брак позволит кое-кому из влиятельных мужчин осуществить политические цели, но для тебя это просто благословение Господне, я хочу, чтобы ты поняла это. Тот человек, сын которого станет тебе мужем… Я чуть было не вышла за него замуж… когда была молодой. Но Богу не было угодно подарить мне такое счастье.
Юдифь вытерла слезы, не сводя с матери изумленного взгляда.
— Он был уже женат, — Алисия отвернулась, неловко расправляя складки на платье. — Твой дедушка ФитзОсберн предложил ему меня в жены, когда во время одного из набегов его жену захватили валлийцы. Но потом Майлзу удалось отбить ее. Дед был вне себя, когда планы рухнули, а я радовалась за Майлза — он любил Кристину, но после проклинала судьбу много ночей, — Алисия стала разглядывать себя в небольшое зеркало, отделанное слоновой костью, и, казалось, что в нем отражается не лицо сорокачетырехлетней дамы, не утратившей еще былой привлекательности, а черты пятнадцатилетней цветущей девушки, стоящей рядом с черноволосым лордом Майлзом, для которого не существовало на свете другой женщины, кроме его светловолосой жены-англичанки.
Алисия так и не смогла полностью оправиться от первой девической боли. Последовавшая через год свадьба с Морисом Монтгомери только обострила чувство утраты, тем более что муж бил ее за малейшую провинность и относился к жене по-скотски.
— Гайона я знаю плохо, но, если судить по его родителям, твоя жизнь должна быть намного легче моей… Если бы обстоятельства сложились иначе, вы смогли бы узнать друг друга до брака, но, все равно, хорошо, что у тебя будет сильный покровитель. Это лучше, чем если бы твой дядюшка Роберт отнял бы у тебя наследство. Угроза вполне реальна.
Юдифь искоса посмотрела на мать, но ее лицо было непроницаемо, пожалуй, слишком непроницаемо. Девушке хорошо были известны слухи о Роберте де Беллеме. Служанки по вечерам рассказывали леденящие душу истории о его жестокости, а Юдифь знала английский и валлийский лучше, чем было положено девушке ее положения, которая воспитывалась в лучших французских традициях. Говорили, что Беллем истязал людей ради удовольствия, убивал и грабил без зазрения совести. Обладавшие более богатым воображением даже утверждали, что у него есть раздвоенный хвост, рога и копыта, но Юдифь не верила подобным утверждениям. И без того правда достаточно страшна.
Роберт де Беллем сам начертил проект замка и одолжил отцу деньги на постройку. Они еще должны ему несколько сотен марок. Юдифь знала — мать боялась, что он может в любой момент потребовать деньги, так как сам задолжал королю. Поэтому свадьбу постарались устроить побыстрее, пока Роберт не потребовал в счет долга поместье.
Юдифь сжалась от страха. Свадьбу решено отметить скромно, присутствовать будут только избранные гости, вернее, так предполагалось вначале. Но накануне прибыл брат Беллема Арнулф из Пемброка, а с ним Уолтер де Лейсн, могущественный вассал из свиты Беллема, соратник ее отца по охоте и бывший претендент на ее руку и земли Равенстоу. Матери нелегко было разместить их в замке и делать вид, что им очень рады, ибо и так ясно — визит объяснялся отнюдь не желанием засвидетельствовать глубокое удовлетворение по поводу предстоящего бракосочетания. Но отказать в приеме невозможно, потому незваные гости были приняты с тем же радушием, что и официально приглашенные, такие, как Хью д, Авренчес, граф Честер, и ФитзХамон, лорд Глостера. Портьера раздвинулась, и появилась Агнес в сопровождении служанки, которая несла полную корзину свечей.
— Они едут, миледи, будут примерно через час, так сказал де Бек, — объявила Агнес.
Комната поплыла перед глазами Юдифь, стены, казалось, сейчас сомкнутся и раздавят ее. Ей стало плохо, лицо пылало, но руки были холодны, как лед.
— Агнес, извини, что накричала на тебя, — запинаясь, промолвила она.
— Пустяки, милая, — поспешила успокоить Агнес. — Денек выдался тяжелый, не так ли? — она вдруг замолкла и протянула руки к девушке, побелевшей, как полотно.
Юдифь почувствовала, что умрет, если не вырвется из этой комнаты. Подобрав юбки одной рукой и зажимая рот другой, она бросилась к выходу, сбив с ног вторую служанку. Алисия и Агнес кричали вслед, призывая вернуться, но девушка быстро скрылась, опрометью слетела вниз по крутой опасной лестнице, словно по пятам гналась свора гончих.
— Догнать ее, миледи?
— Не нужно, — не сразу ответила Алисия. — Сегодня ей нелегко. Пусть побудет одна, ведь еще предстоит утомительный вечер.
— Малышка не готова стать женой, — мрачно заметила Агнес. — Говорят, он привык к обществу придворных дам, пользуется благосклонностью замужних женщин.
— Сплетни! — отрезала Алисия. — Нечего слушать всякую болтовню. И, пожалуйста, не смотри на меня, как на идиотку, я не так наивна, чтобы не верить слухам. Но они все преувеличивают. Допускаю, что у Гайона было несколько любовниц, но я доверяю его воспитанности больше, чем фантазиям служанок, к которым сведения доходят через третьи руки. Кроме того, как бы ни сложилась жизнь Юдифи, это лучше, чем оказаться в руках Беллема или Уолтера де Лейси. Так пусть будет готова к браку.
Алисия отвернулась, чтобы выражение лица не выдало истинных чувств.
Когда Юдифь очнулась, то почувствовала, как что-то острое вонзилось в бок — она полулежала на старом замшелом камне, дыхание было стеснено, волосы рассыпались по плечам, темное пятно расползалось по подолу платья — вероятно, она попала в лужу. Позолоченные туфельки насквозь промокли, пальцы слиплись в холодной жиже.
Колючий ветер нес ледяные комья мокрого снега, застревавшего в растрепанных волосах. Юдифь почувствовала, что очень замерзла. Новый плащ на белом горностаевом меху остался в платяном шкафу в спальне, но девушка и думать не могла о том, чтобы вернуться за ним.
— Этого я не могу сделать, — шептала она в отчаянии, понимая напрасность слов. Если сейчас не согласиться на брак, все семейство окажется беззащитным перед Робертом де Беллемом. Рано или поздно ее все равно выдадут замуж, возможно, за Уолтера де Лейси, а это равносильно смерти, твердила она себе, не сводя глаз с темной поверхности реки, протекавшей внизу.
Гайон ФитцМайлз, лорд Оксли и Ледвордта[3]. Юдифь попробовала произнести имя, при слушалась, как оно звучит, и попыталась пред ставить этого человека, но не испытала ничего, кроме леденящего душу страха. Что, если у него гнилые зубы или от него плохо пахнет? Что, если он толст и лыс, как Хью, лорд Честера? Образы один отвратительнее другого наплывали, на ка кой-то миг девушка подумала о возможности броситься в реку, как о реальности.
