улыбнулся скорой перемене в выражении ее лица.
— Это будет необычная свадьба. Уверен, первая встреча с суженой будет преследовать Гайона до конца дней.
Алисия бросила взгляд на молодого человека, который в другом конце зала передавал Кади под временное покровительство одного из рыцарей, затем направился к отцу.
— Надеюсь, вы шутите, милорд. — Да.
— Юдифь боится брака. Еще утром она чувствовала себя ребенком, завтра же ей придется стать женой.
Майлз посерьезнел, понимая волнение матери.
— У Гайона есть сестра и племянницы, и в отношениях с женщинами он не новичок.
— Об этом мы слышали, — отозвалась Алисия, несколько вызывающе. — Да это и не удивительно, если принять во внимание его внешность и нравы при дворе.
— Я уже не состою в свите придворных, — возразил Гайон, подошедший к ним и слышавший последние слова.
Алисия повернулась, подавляя смущение. Гайон улыбался, но глаза были холодны.
— Можете не бояться, даю обещание, что буду относиться к вашей дочери с полным почтением и деликатностью.
— Юдифь еще очень молода, но восприимчива и способна управлять хозяйством. Сегодня она предстала перед вами не в лучшем виде, но девочка выбита из колеи смертью отца и внезапной переменой в собственной жизни.
«Иными словами, — подумал Гайон с горечью, — она не желает этого брака. Бедный напуганный ребенок, придется проявить максимум осторожности и терпения».
Принесли вино и вошел Хью д'Авренчес, граф Честер, что избавило Гайона от необходимости отвечать.
— Поначалу будет трудно, — сочувственно произнес Майлз, когда Гайон переключился на разговор с вновь прибывшим, обсуждая с ним валлийские кланы пограничной зоны.
— Если бы можно было не спешить, у них хватило бы времени привыкнуть друг к другу, — продолжал Майлз.
— Если бы не вынужденная спешка, никакой свадьбы вообще не было бы, — возразила Алисия, отводя глаза.
Майлз не ответил.
Глава 4
Гайон изучал взглядом девушку, которой только что принес клятвы в холодной часовне замка Равенстоу, взяв на себя обязательство защищать ее до конца дней своих. Ее голос звучал еле слышно, часто срывался от сдерживаемых рыданий.
Гайон чувствовал на себе завистливые взгляды мужчин, пронзавшие его, словно кинжалы, и готовые растерзать за тонкую шерстяную ткань, из которой была сшита свадебная туника. Арнулф из Пемброка процедил поздравление сквозь зубы, Уолтер де Лейси был насмешливо враждебен.
Юдифь стояла, подняв к жениху лицо для ритуального поцелуя — веснушчатый бледный овал с высокими тонкими скулами, которые придавали медово-карим глазам кошачье выражение.
«О, Господи, — подумал Гайон, — в какую авантюру я ввязался!» Положив руку на талию невесты, он почувствовал, как та напряглась и задрожала под зеленым шелком. Женское платье неуклюже висело на худой, не сформировавшейся фигурке, и Гайон понял, что лечь с ней в постель в тот же вечер — равносильно брачной ночи с одной из его племянниц-подростков.
Гайон поцеловал Юдифь в щеку коротким безликим поцелуем долга. От ее кожи исходил легкий аромат травяного мыла, волосы пахли розмарином и ромашкой, которой девушка мыла их перед свадьбой. От его прикосновения девушка испуганно вздрогнула, Гайон тут же разжал руки и отстранился. Она подавила страх и повернулась к гостям, чтобы вместе с женихом принимать поздравления. Свидетелей было немного, но ей казалось, что вокруг огромная толпа.
Обряд прошел, как в тумане. Взгляд выхватывал отдельные картины, которые оставались в сознании, словно нарисованные на полотне. Вот она стоит, положив руку на руку мужа, одинаковые кольца-близнецы из уэльского золота закрепляют его право обладать ею, как он владеет лошадью или собакой. Теперь муж может делать с ней все, что хочет и как хочет.
Туман снова сгустился. Юдифь механически отвечала на поздравления, улыбалась, вела себя безупречно, не переставая думать о предстоящем кошмаре брачной ночи, не замечая, каким взглядом наградил молодоженов де Лейси, когда те проходили мимо.
Большой зал первого яруса был полон гостей. В одном конце возвышался помост для музыкантов, внизу танцевали в честь новобрачных. Гайон наблюдал, как грациозно двигается в такт музыке его молодая жена, положив руку на плечо одного из соседей Равенстоу, Ралфа из Торнифорда, вассала де Беллема, неприятного старого пройдохи, который, как утверждала Алисия, приехал, чтобы попировать за чужой счет, оставив дома свою жену. Однако, такой гость устраивал Гайона больше, чем некоторые другие, претендующие на гостеприимство.
Танцы продолжались. Теперь Юдифь шла в паре с Арнулфом из Пемброка, кожа которого напоминала замшелый камень, а черты лица также не уст пали этому камню в привлекательности. Гайон поморщился при мысли, что теперь породнился с этим типом. Арнулф Монтгомери не обладал ни одной из черт, придававших привлекательность внешности Роберта, ни талантами брата, но в полной мере повторил его низкую, коварную натуру. Не обладая фантазией, он был достаточно изворотлив, что бы подражать другим, если это было выгодно. Его излюбленной тактикой было нападение из-за угла, на открытое противостояние он не шел. С ним следовало держать ухо востро.
Арнулф передал племянницу Уолтеру де Лей-си, который стоял последним в цепочке танцующих. Тот поймал запястье Юдифи и провел ее вокруг себя. Лицо девушки было непроницаемо, учтивая улыбка больше походила на гримасу боли. Вот Уолтер обхватил ее за талию и что-то шепнул на ухо.
— Больше масла, чем дает целая оливковая роща.
Гайон оглянулся. Граф Честер, Хью д'Авренчес, из-за огромных габаритов известный также как Хью ле Грос. Более безобразной внешности Гайону не приходилось встречать, и даже давнее знакомство не уменьшало неприязни.
У великана были треугольной формы глаза водянисто-голубого цвета, под которыми, как два красных мешка, висели щеки. Где-то в глубине прятались обмякшие губы, всегда полуоткрытые, обнажавшие пустоту верхней челюсти, где когда-то были зубы. Он вел себя, как считал подобающим своей внешности, имитируя весельчака и балагура, рубаху-парня. Дружить с ним было не плохо, как враг, он никогда не испытывал сожаления.
— Достаточно, чтобы его собственные ноги разъехались в стороны, — подтвердил Гайон.
Хью д'Авренчес сложил на груди руки и остановил на Гайоне испытующий взгляд.
— Насколько я помню, он уже немало повеселился, пытая и насилуя малолетних подростков, — усмехнулся Гайон.
— Неужели? — пожал плечами граф. — Мы все не без греха, а после пыток многие начинают выводить более мелодичные песни.
Ноздри Гайона раздулись.
— Да, — бесстрастно согласился он.
— О, Боже! — граф сочувственно положил руку на плечо молодого человека. — Приятель, ты слишком милосерден, в теперешней ситуации это — не позволительная роскошь.
Уолтер де Лейси переместил руку на бедро Юдифи и крутанул ее.
— Знаю, Хью, — вяло ответил Гайон. — Он сам сватался к этому ребенку незадолго до гибели ее отца, на что имел благословение де Беллема.
Честер сложил губы бантиком.
