— Я думаю, что он никогда сюда уже не придёт, я бы не пришла…
— Но, может, Родион Петрович ему не расскажет? Нет, расскажет, — подумав, всё-таки решила Александра. — Он болтун. Хотя совсем не дурак.
— Что же, — сказала Катерина. — Если уж вечер откровений, будем откровенны до конца. Этот Рачков — твой отец.
— Как отец? — не поняла Александра. — Он же погиб.
— Как ты видела, жив и даже довольно упитан. Ладно, давай спать. Будет утро, будем думать.
— Нет уж, — заявила Александра. — Раз вечер откровений — рассказывай…
На комбинате пускали установку. Лохматый парень в последний раз проверял схему. Здесь же была Катерина.
— Начнём? — И парень почти серьёзно перекрестился.
— Начнём, — сказала Катерина и зашептала: — Если без брака, всё у меня будет хорошо и он сегодня приедет, если брак, то всё кончено.
— Что? — парень почти наклонился к Катерине, чтобы расслышать, что она говорит.
— Давай, — крикнула Катерина.
Включили тумблер. Под стеклянным колпаком стремительно завертелось сверкающее синтетическое месиво. Месиво распухало, заполнило весь гигантский колпак и бросилось к отводным стеклянным шлангам. На мгновение оно исчезло и появилось сверкающим веером ничей.
— В пределах нормы» — крикнул парень. — Идёт! В прошлый раз уже здесь был брак.
— Ура! — завопила Катерина и бросилась через зал к столику инженера смены, на котором стоял телефон. Катерина набрала номер. — Звонил? — спросила она. — Не выходила, значит? — Катерина положила трубку на рычаг и медленно, ссутулив плечи, пошла к выходу. Из цеха вышла усталая женщина средних лёг. Во дворе у ведёрка, врытого в землю, курили молодые парни, Она присела рядом, закурила, и парни, будто почувствовав, что директрисе надо побыть одной, тихо поднялись и пошли в цех.
Вечером она была в милиции и разговаривала с пожилым майором, начальником паспортного стола.
— Но ведь если они разменяют квартиру, она со взрослой дочерью окажется в одной комнате в коммунальной квартире, — доказывала Катерина,
— Другого выхода нет, — майор развёл руками. — Квартиру они получили на двоих. И он имеет такое же право, как и она. В конце концов ему тоже надо где-то жить. Он получает сто двадцать рублей и не в состоянии снимать квартиру.
— Пропишите его к матери.
— Он ушёл из дома более двадцати лет назад, поссорившись с родителями. И он не хочет жить с матерью, и, главное, его мать не желает жить с ним.
— Он что, псих? — удивилась Катерина. — Ни с кем жить не хочет: ни с матерью, ни с женой. Половина дел, которые я разбираю как депутат, — это квартирные. Когда мы только эту проблему решим.
— Никогда, — спокойно сказал майор.
— Это почему же?
— Раньше каждая семья хотела получить хоть однокомнатную, но отдельную квартиру, потом не меньше, чем двухкомнатную, сейчас все хотят, даже не хотят, а требуют — только трёхкомнатные.
— Извините, — сказала Катерина. — Разрешите мне позвонить по вашему телефону. Она набрала номер. — Не звонил? — спросила она и, получив, вероятно, отрицательный ответ, положила трубку. — Что же делать-то? Вы юрист, посоветуйте. Ведь не должны же люди жить хуже, чем они жили до этого, люди должны жить лучше.
Катерина вела машину в сплошном потоке, тормозила у светофоров, с ходу набирала скорость, делая это почти автоматически. Потом рядом с нею сидела Людмила. Вдвоём они подъехали к дому Николая и Марии. Большой совет заседал на кухне. Катерина плакала.
— Перестань, — грубовато потребовала Людмила. — Москва слезам не верит. Тут не плакать, а действовать надо.
— Согласен, — вступил в разговор Николай. — Попробуем разобраться спокойно. Ты его любишь?
— Люблю, — сквозь слёзы ответила Катерина.
— Он тебе делал предложение?
— Почти что сделал…
— Почти не считается. — отрезала Людмила.
— Ну, он хоть звонит? — спросил Николай.
— Сейчас не звонит и не приходит.
— Может быть, есть смысл подождать? — предположил Николай.
— А он возьмёт да уедет куда-нибудь, — сказала Катерина. — Где его тогда искать?
— А у тебя были с ним близкие отношения? — спросила Людмила.
— Были…
— Были, не были, какое это сейчас имеет значение?! — оборвал её Николай.
— А ты поумнел, — удивилась Людмила.
— Мне нужны все адреса, где его можно найти. Ждите меня у Катерины…
Николай надел пиджак, проверил, есть ли сигареты и деньги, и вышел из квартиры.
Гога сидел в полном одиночестве у себя в комнате. Он пил. Дверь толкнули. Не стучась, вошёл Николай. Гога осмотрел его и жестом пригласил к столу. Николай сел. Гога ему налил водки. Николай выпил.
— Гога. — Гога протянул руку Николаю.
— Николай.
Они пожали друг другу руки.
— Как погода? — поинтересовался Гога.
— С утра был дождь, — ответил Николай.
— Что происходит в мире? — спросил Гога.
— Стабильности нет, — ответил Николай. — Террористы захватили самолёт компании «Эр- Франс».
— Это нехорошо, — подтвердил Гога. — Террор — это не метод борьбы.
Соседки на коммунальной кухне готовили обед, а из комнаты Гоги доносилось хоровое пение. Мужчины пели:
Соседки также слышали разговор на высоких нотах.
— Нет, — выкрикивал Гога. — Этого прощать нельзя. Это подлый обман.
— Правильно, — соглашался Николай. — Но надо внести ясность и поставить точки над «i».
— Не хочу никаких точек, — сопротивлялся Гога.
Женщины сидели на кухне у Катерины, когда вошли Николай и Гога.
— Я сейчас, — сказала растерянно Катерина, и они с Гогой прошли в её комнату.
Наступила тишина. Ожидающие ничего не слышали, и Людмила заволновалась:
— Может, он её уже пристукнул?
— Она сама кого хочешь пристукнет, — сказал Николай. — Успокойтесь! Она выйдет с результатом.
