— Ну что вы! — засмеялась Таня. — Таких денег я еще не зарабатываю, Папа привез из Америки, он там в командировке был,
— А кем работает ваш папа? — спросил Бодров.
— Начальником главка. Зинаида Петровна его знает. А что?
— Спасибо, Таня, — сказала Зинаида Петровна. — Я подпишу чуть позже. Идите… Ну и что? — спросила она Бодрова, когда Таня вышла.
Бодров достал образец ткани.
— Вы думаете, это очень отличается от материала на Таниных джинсах? Окраской только, Видите ли, Зинаида Петровна, Танин отец имеет возможность ездить в командировку в Америку, а у миллионов мальчишек и девчонок отцы в такие командировки не ездят. Да и не надо ездить за штанами так далеко. Их можно шить у нас, и будут они не дороже пятнадцати рублей за пару. Однако ведь не шьем. Вы никогда не задумывались: кто в этом виноват?
— Кто? — спросила Зинаида Петровна.
— Мы с вами.
— Вот что, Бодров, — зло проговорила Зинаида Петровна. — Вы на меня ярлыков не навешивайте. Я лично ни в чем не виновата, Я работаю честно…
Вечером по главной улице города шли Бодров, директор Дома моделей Анна Петровна и Викторов.
В этот час город был заполнен молодежью. Девушки в ярких блузках, брюках, длинных юбках, парни в цветных рубашках, джинсах. А рядом шло среднее поколение в привычных костюмах и привычных платьях.
У кафе и ресторанов тянулись очереди.
— Сколько себя помню, — сказал Викторов, — всегда были очереди. Всегда, везде, во всем.
— Не преувеличивай, — сказала Анна Павловна. — Ты, например, уже никогда не видел очередей за хлебом, а я в них простояла не один год. И наверняка ты не помнишь, какие очереди выстраивались за телевизорами.
— Действительно, не помню, — признался Викторов.
— А сколько выстаивали за одеждой! Сережа мечтая бы, чтобы за одеждой его фабрики толпилась очередь. Так ведь не толпятся. Приходи, покупай! А покупать не хотят. Даже среднего не хотят, только хорошее.
Они сели за столик на открытой веранде. Бодров принес бутылку вика и мороженое. Се был мрачен и молчалив.
— Сережа! — сказала Анна Павловна. — Ну улыбнись же, все не так уж плохо. Мы вас обеспечим прекрасными моделями, а вы по ним сошьете прекрасные одежды.
— Если меня в ближайшее время не выпрут с фабрики, — усмехнулся Бодров.
— Выпереть тебя нельзя, — заметил Викторов. — Тебя можно не избрать.
— И все-таки не понимаю. — Бодров в раздражении стукнул ладонью по столу. — Ну почему все говорят «нет»? Почему никто не хочет рисковать?
— А зачем рисковать? — сказал Викторов. — Вот если бы рискнул — и выиграл тысячу. А выиграть можно двадцать рублей премии. Стоит ли рисковать из-за двадцатки?
— Дело не только в деньгах, — заметила Анна Павловна.
— И в деньгах тоже, — не согласился Викторов. — Вы знаете, что я заметил? Когда я прихожу решать какие-то проблемы к трем Петровнам, я инстинктивно одеваюсь поскромнее. Эти начальницы, от которых зависит, быть или не быть модной одежде, терпеть не могут, когда люди одеваются модно. У них же психология людей, которым ситец выдавали по карточкам, и они радовались и считали, что это нормально.
— Да, — согласились Анна Павловна. — Так считали еще совсем недавно, И вообще, одеваться красиво и модно считалось неприличным. Да и не было у большинства таких возможностей, Теперь возможности появились, но люди ведь меняются не так быстро и легко, как мода. Они живут рядом с нами и отстаивают свою точку зрения, а вы отстаиваете свою. Чтобы внедрить самую передовую технологию» произвести самые совершенные материалы, в наше время надо два-три, ну пять лет, а попробуйте что- нибудь внедрить в сознание человека за пять лет. Нет, на такое инода не хватает и десятилетий. Вот вы сегодня предпочитаете куртки, джинсы — все, что спортивно и функционально, а лег через двадцать, когда вы сами будете руководить главками и министерствами, люди решат снова носить фраки и сюртуки. И вы наверняка будете против, станете доказывать, что во времена вашей молодости…
— Мы будем терпимее, — не согласился Викторов.
— Поживем увидим. Но давайте думать о сегодняшнем дне. Сережа, предположим, ты внедришь свою парусину и костюмы из нее пойдут нарасхват. А что дальше?
— Дальше специализация именно на молодежной одежде. Надо создавать фирму, чтобы все было в одних руках. И одежда, и обувь, и головные уборы. Во всяком случае, я этот вопрос буду ставит
Бодров со своим портфелем-чемоданом и большой плоской коробкой в руках сошел с автобуса у дома Марины. Было воскресенье, и двор был полой людей. Были тут и фабричные. Он здоровался с ними, и с ним здоровались. Женщины не скрывали любопытства. Так, под перекрестными взглядами Бодров и вошел в дом.
Услышав шаги в коридоре, выглянула соседка Марины и от удивления так и осталась стоять в проеме двери. И с ней поздоровался Бодров. Поздоровался очень приветливо,
Марина стирала. На полу возился, что-то мастеря, ее пятилетний сын.
— Здравствуйте, — сказал Бодров и протянул мальчишке руку: — Меня зовут Сергеем Васильевичем.
— Я Александр, — представился мальчишка и добавил: — А зовут Сашкой.
— Я тебе привез самолет.
— У меня их шесть.
— Такого у тебя нет…
— У меня есть все.
— А ИЛ-шестьдесят два нет, не спорь.
— Правда, нет. А как ты узнал?
— Пока секрет. На. Начинай курочить.
— Не курочить, а собирать надо. Давай, я прямо сейчас начну. — И мальчишка туи же развязал коробку, вывалил детали на пол и развернул схему.
— Ты зачем пришел? — спросила Марина. — Тебя же все видели. Не мог до вечера подождать?
— Не мог. Я очень хотел тебя видеть, — ответил Бодров.
… Марина переодевалась перед зеркалом. Бодров терпеливо ждал.
— Ой, страшно, — сказала Марина и села.
— Да ты же моих отца с матерью всю жизнь знаешь, — рассмеялся Бодров.
— То-то и оно, — сказала Марина. — Так ведь и они меня знают почти всю жизнь. Не знали бы, пришла бы такая скромненькая, глазки потупила. А скромненькие старикам нравятся. Вот у меня приятельница есть, в магазине «Подарки» работает, из Курска она. Так та три раза замуж выходила, а приехала сюда — и снова в девушках.
— Что же, — сказал Бодров. — Не везло, значит, а тут, может, повезет.
— А вдруг и вправду повезет? — с надеждой спросила Марина. — Выигрывают же люди в лотерею! Ладно, пошли.
Они шли по улицам города. Бодров посмеивался, видя, как мужчины провожали взглядами Марину.
— Интересно, — спросил он, — что ты чувствуешь, когда тебя так рассматривают?
— А пусть рассматривают. Мне от этого ни холодно, ни жарю.
— Ну а тебе все-таки приятно?
— Конечно, приятно. Каждой женщине приятно, когда она нравится.
На скамейке перед домом Бодрова, как всегда, сидели старухи. Под их взглядами они прошли к
