Он шел по садовой тропинке и никак не мог объяснить себе поведение Дин Юсона, не укладывалось оно в его сознании. Ведь он так верил в свой метод, так горячо взялся за исследования! И Чо Гёнгу пока не знал, что нужно сделать, чтобы образумить Дин Юсона.
В лаборатории свет не горел, в комнатах царило запустение. Гу Бонхи зажгла свет. Из комнат потянуло холодом. Письменный стол, операционные столы были покрыты слоем пыли, повсюду в беспорядке лежали медицинские инструменты.
— Действительно, все забросил… — сказал Чо Гёнгу, пораженный увиденным запустением.
Гу Бонхи была готова провалиться сквозь землю, словно все это произошло по ее вине. Она принялась расставлять мебель, собирать разбросанные инструменты.
— Бонхи, принесите, пожалуйста, ведро воды и тряпку. — Чо Гёнгу снял пиджак.
— Товарищ заведующий, оставьте, мы сами все сделаем, — Гу Бонхи растерялась, видя, что Чо Гёнгу стал засучивать рукава.
А тот, не говоря ни слова, раскрыл настежь дверь, взял веник и начал подметать пол. Гу Бонхи стояла в нерешительности, потом бросилась в приемный покой за водой. Когда она вернулась, Чо Гёнгу сметал с подоконников пыль…
— Давайте я… — Гу Бонхи попыталась взять у него щетку.
— Ничего, Бонхи, на фронте приходилось все делать.
Слова Чо Гёнгу напомнили девушке фронтовые дни.
Вспомнилось, как Чо Гёнгу, помогая санитаркам, приводил в порядок крестьянские дома, выделенные для приема раненых, как он, помогая медсестрам, выносил с поля боя тяжелораненых.
Гу Бонхи сырой тряпкой протирала письменный стол, стулья, операционные столы. Наконец они все привели в порядок, и Чо Гёнгу надел пиджак.
— Бонхи, в семье Хо Герима произошло столько знаменательных событий. Сначала он сам получил звание профессора, затем сын, окончив институт, стал инженером. Теперь вроде настало время профессору и о невестке подумать… — Чо Гёнгу улыбнулся и лукаво посмотрел на Гу Бонхи.
— Сонсэнним, не шутите. А знаете, тогда на совещании врачей я не пошла против профессора, хотя была и не согласна с ним. — Девушка до сих пор тяжело переживала свое тогдашнее поведение.
— Еще бы! Такая величина, к тому же будущий свекор, — Чо Гёнгу добродушно улыбнулся.
— Сонсэнним, не знаю, права ли я. Но мне кажется, что исследования доктора Юсона, несмотря на нерешенные технические вопросы, нужно продолжать. Хотя бы из чувства долга перед Сор Окчу, Хван Мусоном, да и другими.
— Я понимаю вас, Бонхи, и разделяю ваши чувства. Надеюсь, что скоро это поймет и доктор Юсон. Его исследования представляют большой практический интерес, и их непременно нужно продолжать.
Они еще долго, беседуя, сидели в лаборатории, в надежде, что Дин Юсон, увидя свет, придет сюда. Но он не появлялся.
— Бонхи, сходите в отделение, может быть, он там. Да скажите няне, чтобы она ужин товарища Юсона принесла сюда. И вот еще что. У меня в кабинете в книжном шкафу на нижней полке лежит рюкзак, прихватите его с собой.
Чо Гёнгу остался один. Дин Юсон все еще не появлялся. «А может быть, он в приемном покое?» — подумал Чо Гёнгу и вышел из лаборатории.
На небе взошла луна. Ее яркий свет заливал садовую дорожку, струился между фруктовыми деревьями, усыпанными пышными цветами.
Погруженный в свои мысли, Чо Гёнгу медленно шел по садовой дорожке. Вдруг он услышал голоса и остановился. Голоса доносилсь из-под яблони. Чо Гёнгу присмотрелся и, к своему удивлению, увидел сидевших рядом доктора и Хван Мусона.
— Товарищ Мусон, право, мне стыдно вам в глаза смотреть, — четко донеслось до Чо Гёнгу. — Вы верили мне, и я стремился оправдать ваше доверие, но моя работа закончилась полным провалом. Больше всего меня мучает, что я должен оперировать вас старым методом. Простите меня за невыполненное обещание…
Хван Мусон не отвечал. Наступила тишина. Чо Гёнгу внимательно прислушивался.
Но вот заговорил Хван Мусон.
— Не убивайтесь так, доктор. Я уже давно смирился со своей участью. Но я все равно счастлив, что лечился у вас, — как бы подбадривая врача, говорил Хван Мусон.
Дин Юсон встал.
— Да, наверное, я плохой врач, вы должны презирать меня, — сказал он упавшим голосом.
— Доктор Юсон, это уж чересчур! — сказал Хван Мусон и тоже встал.
Они направились в сторону приемного покоя. Дин Юсон, по-видимому, решил проводить больного до палаты.
Чо Гёнгу задумчиво смотрел им вслед. «Так безоговорочно признать свое поражение… Что же это такое?»
Через некоторое время Дин Юсон снова пришел в сад. Он сел на ту же скамейку под яблоней, где недавно сидел с Хван Мусоном. Вид у него был удрученный.
Чо Гёнгу неслышно подошел к нему и сел рядом.
— Товарищ Юсон, что же все-таки произошло? — тихо спросил он.
— Товарищ Чо Гёнгу, я…
— Ну, давайте потолкуем. Почему вы ведете себя, словно провинившийся школьник? Даже не верится, что это вы тот самый «нактонганский военврач». Что с вами?
Дин Юсон не отвечал.
— Значит, совсем забросили опыты? — жестко спросил Чо Гёнгу. — Как вы могли?
— У меня не было другого выхода.
— Не было? Вы должны продолжать свои исследования. Вспомните, что вы говорили мне прошлой осенью. Ведь тогда вы верили в успех? Что же изменилось? Конечно, неудачи неизбежны. Без этого научных исследований не бывает, — Чо Гёнгу в упор посмотрел в освещенное луной лицо Дин Юсона.
— Да, ваши советы тогда вдохновили меня, я приступил к исследованиям, твердо веря в успех. Но результаты оказались плачевными. В довершение ко всему даже профессор Хо Герим выступил против, и я… — Дин Юсон не закончил фразы.
— Это еще ничего не значит. Вы что же, за три месяца хотели добиться полного успеха? Так не бывает. Л ваши неудачи еще не говорят о бесперспективности нового метода. Должен сознаться, я не думал, что вы так легко сдадитесь. Что же касается профессора Хо Герима, то я о нем думаю несколько иначе, чем вы. Безусловно, он авторитетный ученый, но в медицинской науке у нас не могут безраздельно господствовать отдельные авторитеты. Надо продолжать ваши исследования, они не только могут, но и должны быть успешными. Что значит бросить эти исследования? Это значит бросить на произвол судьбы и Хван Мусона, и Сор Окчу, и сотни других больных с такими же увечьями. Ведь они составляют самый большой процент среди инвалидов войны. И бросить их только потому, что один или два человека выступили против!
— Дело не в этом… Просто я не в силах разрешить некоторые технические вопросы. — Слова Чо Гёнгу больно задели самолюбие Дин Юсона.
— Дело именно в этом, — прервал его Чо Гёнгу. Несомненно — он понял это только теперь, — Дин Юсон до сих пор находится в плену прежних отношений с профессором Хо Геримом — как ученик с учителем. И самое серьезное заключалось в том, что Дин Юсон ввиду этого полностью сдавал свои прежние позиции и соглашался с выводами профессора. — Послушайте, Юсон, — тихо, но твердо продолжал Чо Гёнгу, — допустим, что вы не смогли преодолеть некоторые технические трудности, но все равно нужно биться за свои принципы. Я не сомневаюсь, они имеют под собой реальную почву.
Дин Юсону было тягостно выслушивать критику Чо Гёнгу, но он не обижался, он считал ее справедливой.
— Возьмите себя в руки, Юсон. Когда я приезжал сюда прошлой осенью, мы обстоятельно все с вами обсудили. И уезжая, я верил, что вы успешно завершите свои опыты. Как же можно теперь все бросить? У вас богатый военный опыт, вы немало сделали и после войны. Надо, стиснув зубы, продолжить исследования по пересадке губчатой кости, и при поддержке коллектива мы сможем в конце концов
