осталась только щепотка пепла, а на кончике моего меча пара капель желтого цвета — змеиный яд. Я очень осторожно взял какую то тряпку, что лежала на скамеечке возле ложа и аккуратно вытер свой меч.
Тряпка оказалась каким то халатом молодой леди и она неслышно что то прошипела в мою сторону. А нечего свои вещи разбрасывать, да и халат какой то странный — чуть ли не прозрачный. Его наденешь, не сразу и заметешь, что он на ком то надет. Продолжая исследовать покои леди Николь, я подошел к шелковому шнурку, что крепился к колокольчику для вызова слуг. Сам шнур был нормальным, а вот колокольчик вспыхнул красным светом и вмиг превратился в пепел. Все это произошло так быстро, что я даже и не успел заметить, что за тварь пряталась под личиной этого предмета.
Поиски магических или представляющих опасность вещей продолжались. Перстень отреагировал на дамские перчатки для верховой езды, но они не сгорели, а налились насыщенным зеленоватым светом, словно их кто то напитал магией и положил так, что бы ими обязательно воспользовались. Но для меня перчатки угрозы не представляли, может быть потому, что они женские? Я на всякий случай протянул к ним руку, — с ними ничего не случилось.
Следующим предметом, на который отреагировал мой перстень, был букет цветов, что стоял на столике в изголовье. От него исходил слабый приятный аромат, который так и понуждал наклониться и вздохнуть полной грудью, но было в этом аромате что то чуждое, не родное. Я пригляделся и замер, то ли от восхищения, то ли от мастерства мага или колдуна. Цветы в вазе были живыми существами. Их щупальца, изображавшие стебель и листья немного шевелились и слегка подрагивали в ожидании жертвы.
— Как попали эти цветы в вашу комнату миледи? — строго спросил я. — Их передал от вашего имени какой то слуга. — Что за слуга вы конечно не разглядели и не запомнили его. — Я, конечно нет, а вот Герда могла его и разглядеть. Цветы принимала она. Я строго посмотрел на служанку, которая не шевелясь так и застыла с гребнем в руках. Она испугано вздрогнула и заикаясь произнесла: — ваше королевское величество, я тоже его не запомнила. Помню только на руке у него был небольшой перстень со странным камнем. Она половинка камня была желтой, а вторая зеленой. — А может просто камень постоянно менял свой цвет? — поинтересовался я. — Я не знаю, ваше королевское величество, может и менял.
Дальнейший осмотр, или обыск покоев молодой леди ни каких результатов не принес. Я вновь подошел к вазе со странными цветами и мне вновь захотелось наклониться и понюхать их, но вместо этого взмахом своего меча я отделил цветы от стеблей и все наваждение исчезло. Вместо цветов в вазе копошилось нечто мерзкое, с огромной зубастой пастью, усеянной множеством мелких зубов, причем вместо отрубленных мной голов этой твари, что валялись на столешнице, из её тела стали появляться, как нарывы, новые маленькие головки с такими же страшными зубами.
— Гидра Утера, — вскликнула леди Николь. Цветок людоед. Стоит только наклониться над ним, что бы вдохнуть его аромат, как он тут же бросается в лицо и парализует свою жертву ядом, а потом в течении нескольких дней постепенно пожирает тело. Раньше их было много в лесу, но потом маг Утер как то их всех уничтожил и о гидрах очень долгое время ничего не было слышно…
Вызванный мной маг нисколько не удивился, застав меня в покоях леди Николь, как не удивился этому и сэр Дрон. Маг, получив в руки прозрачный халатик со следами яда, стал меня расспрашивать как выглядела та змейка. Узнав, что она была небольшого размера, чуть меньше болта для женского арбалета и к тому же зеленого цвета, зацокал языком и закачал головой. — Змейка забвения, — дорогая и очень редкая тварь. От её яда человек превращается в маленького несмышленого ребенка и его приходится учит всему с самого начала. А если змейка выпустит большое количество яда, то человек становится или идиотом, или умирает. Судя по количеству яда на этой тряпице, — доза была смертельной.
— Это не тряпица, а мой пеньюар, — вновь прошипела леди Николь. Между прочим очень дорогой и теплый, связанный из шерсти призрачных собак. Мага её слова ни капли не смутили. — Боюсь вам, молодая леди, придется сделать из этой вещицы что то такое до талии, так как ткань испачканная ядом должна быть сожжена, иначе даже простое прикосновение к яду может вызвать нежелательную реакцию, — как то слабоумие, постоянные рвотные позыва, недержание… Он наверное продолжал бы и дальше, но, глядя на то, как побледнела леди Николь от его перечислений, сэр Дрон дернул его за рукав.
Жестом фокусника я сдернул с вазы накинутое на неё покрывало. — Легендарная гидра Утера, — даже не проговорил, а простонал маг. Ваше величество, — он бухнулся передо мной на колени, — не сжигайте её, она же не изучена. Это же какое магическое средство можно будет создать, — отрубили человеку руку, а у него новая выросла. — А если голову? — поинтересовался я. — Не знаю, такое средство ещё не создано, но это же какая интересная перспектива. — Ладно, забирай, но если узнаю, что кормишь её людьми, сам пойдешь ей на корм. — Да что вы, что вы, ваше величество, она питается любым мясом, не только человеческим, это уже злые языки придумали ей такие страшные подробности.
А в это время сэр Дрон очень спокойно обкромсал своим кинжалом халат леди Николь, и теперь любовался творением своих рук: — А что, очень даже аккуратно получилось, и почти ровно, на что молодая леди буквально испепелила его взглядом и вырвала драгоценные остатки своего пеньюара из его рук.
— Сэр Дрон, проследите лично, что бы это сгорело, и распорядитесь, что бы в мои покои подали ужин на две персоны. Я что то проголодался. Миледи, приведите себя в порядок и прошу вас пожаловать ко мне, нам надо с вами кое что обсудить, а заодно и перекусим. И не слушая ни её согласия, ни её отказа, я вновь используя потайной проход поднялся в свои покои.
Через некоторое время раздался стук в дверь и испросив разрешения, расторопные слуги внесли небольшой столик и сноровисто накрыли его аккурат на три персоны. Я с удивлением взглянул на своего камердинера, — Распоряжение лорд канцлера, — бесстрастно заметил он, — если пожелаете, один прибор сей час же уберут. Я обреченно махнул рукой, смиряясь с неизбежностью опять выслушивать наставления от своего учителя. А вскоре появился и он сам. Открыв дверь, он как то странно повел себя. Зашел, стал осматриваться, чуть ли не принюхиваться, наконец то со вздохом удовлетворения подошел к камину, наклонился над небольшой поленницей дров и… поднял в воздух щенка призрачного пса, что уютно устроился у теплого очага, ни мало не смущаясь тем, что вместо мягкой лежанки выбрал поленницу дров.
— Нашелся, дурашка, ведь знал куда бежать, и где его искать не будут, но от меня ещё никто не уходил. А ведь это сучка, Старк, — внимательно рассматривая щенка констатировал Стив, — так что тебе повезло, когда наступит пора, надо будет только привезти её в эти края и отпустить погулять на пару дней и — пожалуйста, свои призрачные щенки. — А почему это мне повезло? — уже догадываясь, спросил я. — Потому, что это мой тебе подарок к твоему дню рождения. Сегодня твое величество тебе исполнилось двадцать два года, — а после некоторого раздумья, добавил, — а может и двадцать три. Я в растерянности сел в свое кресло. А ведь действительно, у каждого человека есть свой день рождения, должен же быть он и у меня, но об этом я никогда не думал и ни когда не спрашивал у Стива, в какой день я родился, а тем более никогда не отмечал его.
Дверь распахнулась и мой камердинер торжественно возгласил: — Её светлость, принцесса Николь Таврическая, графиня Азарская и баронесса Висконт. Вошла молодая леди. Ну вот как за столь короткий промежуток времени, она успела так красиво одеться и принарядиться. Выглядела она конечно ослепительно. Строгое светло кремовое платье с короткими до локтей рукавами, с высокой талией, что подчеркивала её небольшую грудь, без всяких украшений, только небольшая диадема на лбу, даже сережек не было.
