произвела на свет наследника. В случае если бы король подчинился Совету, он должен был назначить Парамана своим приемником. А уж дальше, брак с Флоран Тоне, прервал Ведущую линию окончательно.
Видимо, король разгадал замысел Ордена, и в срочном порядке отослал жену из замка. Когда Амейя вернулась обратно, ее беременность не оставляла сомнений. Тарэм, конечно же, употребил все свое влияние, чтобы не дать ребенку появится на свет, но его попытки не увенчались успехом. Королева не покидала покоев, ела и пила исключительно то, что лично пробовал Лирдан, и отравить через нее плод не было никакой возможности.
В день, когда ты появилась на свет, прибыл гонец, принесший тревожные вести из Бартайоты... В день, когда ты появилась на свет, твой отец отказался склонить перед Орденом голову и бросил Совету открытый вызов. Тарэм опустился даже до того, что уговаривал его пройти посвящение, указывая на многовековую традицию... Когда же понял, что все бесполезно, принялся открыто угрожать и, наконец, рассказал Лирдану пророчество, по которому выходило, что твое рождение несло прямую угрозу Королевству. Только эти слова заставили короля отступить и дать обещание подумать. На размышления Орден ему отвел две недели.
Наступили печальные дни. Замок опустел почти так же, как теперь этот дворец. Семь дней Лирдан не выходил из своих покоев, боясь оставить жену и дочь. Семь дней, он боялся взять ребенка на руки, памятуя о том, что как Глава рода несет ответственность за свою землю и, боясь увидеть то, что предсказал Тарэм. Королева почти что силой заставила его произнести формулу и взглянуть на будущее, которое могло бы быть тебе уготовано, как наследнице трона.
Знай же, Лирамель, все дни, пока колебалось сердце твоего отца, я не отходил от тайной двери на винтовую лестницу и слышал каждое слово, произносимое в покоях.
-Она рождена, чтобы стать королевой, и ее путь будет путем крови и борьбы, – после долгой паузы, сказал он. - Мой род никогда не прервется, и никакие пророчества не изменят того, что было обещано задолго до них.
-Что же мы будем делать? - спросила Амейя и в голосе ее прозвучали и страх и радость.
-А что мы можем? Только омыть начало этого пути… Придется отказать Тарэму. Дочь не станет жертвой Земар-ар ни при моей жизни, не после моей смерти.
Именно так звучали его слова, Лирамель. Их я и передал Совету. Решение было принято незамедлительно. Через семь дней, когда истек срок, данный Королю на раздумья, мне был дан приказ прервать основную Ведущую линю. Приказ отдал Кайл. Сам он не мог поднять руки на брата, боясь суда рода. Даже при моем исполнении, подозрение непременно бы упало на него… Чтобы обеспечить себе алиби, племянник нашел единственный выход: он решил, лучше с десяток лет провести в изгнание за убийство бывшей жены, чем окончательно лишиться трона. Мы рассчитали все детали, мы предусмотрели все варианты, мы перекрыли все выходы. Но судьба оказалась сильней.
Наступил вечер дня, когда приговор должен был быть приведен в исполнение. Я постучался в королевские покои со стороны потайной двери, и Лирдан впустил меня. Он уже знал, кто я, и понимал, зачем пришел.
Улыбнувшись, король пригласил меня отужинать. Амейя была бледна и молчала, он непринужден и спокоен. Мы вспомнили дни детства, их с Кайлом недоразумения... Я ждал удобного момента, чтобы задать решающий вопрос, так как имел право исполнить приказ, лишь услышав окончательное решение. Поняв это, Лирдан поцеловал жену и отослал ее в спальню. Мы остались одни. Некоторое время он молчал, потом встал и повторил уже сказанные однажды слова.
-Моя дочь будет королевой, Шаддан Каэл. Ни ты, ни Совет, ни мой брат - никто не сможет встать поперек ее пути. Так было открыто. Я отказываю Ордену. Отказываю и Совету, поскольку совесть не позволяет склонить голову перед мраком, на протяжении многих веков, довлеющим над моей страной.
-Раз ты знаешь, кто я, Лирдан, - ответил я, поднимаясь, - должен знать, и то, что мне должно будет совершить, услышав твой отказ.
-Да, – кивнул твой отец. – И мой меч не выстоит в этой битве, потому что именно ты научил меня им владеть. Впрочем, догадываюсь, что тебе приказано не поднимать оружия, дабы Совет мог объяснить мою смерть так, как ему будет выгодно. Какой же яд приготовил для своего ученика, тот, кого прозвали Тенью?
Я поколебался и сказал ему.
-Тогда наполни бокал, - кивнул он и когда я сделал это, улыбнулся: - отнеси его королеве. Она все знает.
Мы вместе вошли в спальню, где Амейя молча выпила из моих рук отравленное вино. Потом обняла мужа и, задержав на нем взгляд, попросила нас удалиться.
-А теперь, - спокойно произнес твой отец, когда мы вновь оказались в гостиной, - смажь ядом свой клинок, Шаддан. Как король и сын Крови, я не в праве добровольно склонить голову на эшафот. Тебе придется доказать свое искусство.
Я сделал, как он велел, и мы начали поединок. Твой отец был хорошим учеником, ты унаследовала его талант, Лирамель. Почти час длился тот бой. И если бы мой меч не был отравлен, вряд ли бы я смог выполнить приказ. Однако и царапины хватило, чтобы смерть вошла в его кровь. Когда силы стали покидать короля, я опустил оружие.
-Что ж, - сказал он, - я проиграл, но проиграл честно. Знай же, Шаддан, ты не сможешь до конца выполнить то, что поручил тебе Кайл и Тарэм. Моя дочь будет королевой, и твоя рука никогда не прикоснется к ней.
-Я не стану просить прощения, Лирдан, - ответил я, помогая ему сесть. - Но хочу, чтобы ты знал - мое сердце не радуется этой победе.
Он кивнул.
-Именно поэтому, ты не умрешь. Именно поэтому, однажды расскажешь то, что произошло сейчас моей дочери. А теперь, помоги дойти до спальни. Я хочу умереть радом с женой.
Когда он лег в постель, Амейя была уже мертва. Он обнял ее и попросил меня уйти. Я отошел в сторону и затих. Дождавшись, пока душа не покинет тело короля, вернулся к колыбели и понял, что в его словах был смысл более глубокий, нежели мы могли подумать: колыбель была пуста. С того дня, Лирамель, началась твоя история. Этим днем, заканчивается история моя: как видишь, я исполнил то, что предсказал Лирдан: рассказал его дочери истину.
Огонь почти догорел, как и ночь за окном. Красноватые угли еще искрились жаром, бросая тени от кованой решетки на старый потускневший пол. Луна давно перекатилась через небо, и зачинающаяся заря постепенно тушила звезды. Я провожала мысленным взором призраки прошлого, не смея вглядываться в их неживые тени, и думала о том, что изменилось во мне после рассказа старого Каэла. Ничего, и очень много одновременно.
-Спасибо, - наконец сказала я, стараясь на него не смотреть. - Рада, что узнала правду. Рада, что любовь и доверие к тебе все-таки не были ошибкой. Отец оказался прав - ты хороший человек.
Шаддан вздрогнул и резко отстранившись, вскочил на ноги. Потеряв равновесие, я чуть не упала, а он только махнул рукой и быстро вышел из комнаты, оставив меня удивленно смотреть вслед. Возможно, я причинила ему боль, сказав то, что легло на сердце… Но сдержать рвущийся из души порыв, было бы не правильно… Старик должен заслуживал знать, что прощен. Я чувствовала всем своим существом, что где-то вне времени и пространства, в этот миг, души родителей улыбнулись мне и ниспослали свое благословение.
Рассвет обрисовал на стекле пыльные разводы и зажег позолоченные шпили на башнях. Я подняла Молнию и, поймав на миг отражение своих глаз, убрала ее обратно в ножны. Потом, сдув невидимые пылинки с сияющего серебра, надела на корону. Да, многое, что получалось осознать только умом, теперь вошло в сердце. Стало понятно, почему Карл всю свою жизнь положил на то, чтобы исполнить волю любимого отца и оправдать его надежды… Моим братьям повезло - они знали Лирдана, росли под покровом его заботы и вобрали все, что он успел им дать… А для меня отец был лишь шепотом прошлого и первой жертвой моего кровавого пути. Только теперь я, пожалую, поняла по-настоящему, какую боль пришлось пропустить через сердце Карлу, отрекаясь от трона в пользу младенца, искупленного жизнью самого
