Поэтому я и пришла к тебе. Мне стыдно…
— Да, нам всем — Бог судья. Уж не знаю, что тебе и сказать. Спасибо, что ли?
— А ничего не говорите, Наталья Петровна. Я пошла.
В дверях Люда обернулась и сказала:
— Не хотела я этого говорить… Да ладно! Вы с санитаркой вашей… с Надеждой… Вы поосторожней с ней… Она и нашим, и вашим….
— Ну, уж это ты брось! — оборвала я Люду. — Это ты брось, слышишь!
— Как хотите, — сказала Люда. — Я пошла.
Глава 13
Люба ушла, а я ещё долго сидела, не в силах двинуться с места. Потом я поднялась, и пошла в столовую.
Обед был в самом разгаре. В столовой стоял весёлый шум, гомон детских голосов. Я постояла в дверях столовой, не успевая кивать головой и говорить всем: «Здрась…»
Как я их люблю! Честное слово как я люблю эту столовую, и всех, кто сейчас в ней!
«Господи, помилуй нас всех, сидящих и стоящих в этой столовой! Помилуй всех сирот, находящихся здесь!
Матушка Богородица, будь им матерью, не отдай их на поругание, сохрани их в этой жестокой жизни, ломающей не только слабых, но и сильных.
А всех тех, кто издевается над сиротами, всех, кто ворует от них — накажи, матушка. Ибо видно всё оттуда, с высоких небес. Кто сколько ворует, кто почему ворует. И помилуй нас всех, Матушка. Помилуй. Не забирай от нас покрова твоего…
И меня, грешную, помилуй. Вразуми меня, Матушка, как мне теперь быть, как поступать. Избавь меня от моей поганой трусости. Дай мне мудрости, хоть чуть-чуть. А то ведь — я дура, полная дура…»
— Добрый день, Наталья Петровна. Вы уже обедали? — это «старшая», и завуч, Ольга Сергеевна.
— Нет.
— Идёмте, идёмте.
— Да, конечно.
Гуляш на столах — максимально нейтрален. Огромное количество подливки из пережаренной муки. Мяса — понятно, сколько. Мало мяса. Но приготовлено приличнее, чем вчера. Люда готовит, вообще, лучше Светы.
А, может, у неё продуктов меньше забирают. Уж я теперь не знаю, где правда.
— Как там Протока? — спрашивает «старшая».
— Нормально.
Ко мне сегодня Елизавета Васильевна подходила. Давай, Наталья, с психиатром созванивайся, да будем Протоку на лечение отправлять. Директор в курсе.
— От него и учителя все плачут, — поддакнула Ольга Сергеевна. — Вроде он и успевает, на троечки, но поведение…
Тихая такая женщина у нас, эта Ольга Сергеевна. Тихая и неприметная, как тень. Или как эхо. То ли есть, то ли нет…
Директорское эхо.
— Что, все плачут? Все учителя? — спросила я.
— Да нет, не все. Большинство, — Ольга Сергеевна уткнулась в тарелку..
— Давай, Наталья, давай, — повторила «старшая». Завтра на пятиминутке соберёмся, и всё обговорим.
— Ладно.
Я опрокинула в себя компот, хотя мои коллеги только приступили ко второму. Почему-то сидеть за обедом мне было трудно, просто — невыносимо.
Кости, кости в холодильнике. Кости — вчерашние, а, может, и позавчерашние… Неужели правда? Неужели можно додуматься до такого?
— Побегу в изолятор, — сказала я и выскочила из кухни. Не через столовую, а через второй выход, для кухонных.
Скорее, скорее на воздух. Всё, не могу больше. Ух!
Ух! На улице уже весна, настоящая весна. Хочется расправить плечи, раскинуть руки и, — полететь. Полететь, полететь без оглядки…
«Господи, помилуй меня, грешную…»
Голова Тохи, замотанная бинтами, выглядывает в форточку изолятора.
— Тоха, а ну-ка, засунься! — кричу я со двора.
— Наталья Петровна, так ведь весна!
— Я тебе дам, весна! Голова ещё и не думает заживать!
— Уже не болит! — и Тоха постучал по бинтам.
— Я тебе дам, не болит! Ну-ка, засунься!
Тоха нехотя засунулся обратно в палату. Малышня, лежащая в изоляторе, с восторгом за всем этим наблюдала, и облепила Тоху, когда он слез с подоконника. Даже через стекло было видно.
Ещё день, и я не удержу Тоху в изоляторе. А ведь ему ещё рано выходить, рано. Эх, Тоха-братишка, знал бы ты, какие над твоей головой тучи собираются…
Глава 14
На следующий день я работала с двенадцати часов. Так и пришла, как обычно, к двенадцати, и сразу пошла на пятиминутку.
То, о чём я собиралась говорить на пятиминутке, я написала на листочке ещё вчера, перед уходом.
Бачки унитазов в спальне восьмого-девятого.
Плохо убранные спальни, практически все, особенно пятые-шестые классы.
Чтобы воспитатели тоже посмотрели вшей в своих классах, перед тем, как отпускать детей на майские праздники. Мы тоже будем смотреть, с Надеждой, но и они пусть смотрят. Мы не успеваем за всеми.
4) Лечение сирот — с энурезом и с другими болезнями, которые требуют стационара.
5) Кухня.
Кухня стояла в списке пятым номером. Она ворочалась в моей душе, вопила и кричала.
На пятиминутку собиралась вся администрация: директор, завуч, старший воспитатель, бухгалтер, шеф-повар, кладовщик, завхоз. И я, врач.
Когда я пришла, уже все расселись. Странное дело. Не смотря на то, что «шефа» так лихо обманула меня, мне все-таки легче было сидеть рядом с ней, чем с кладовщицей, или с бухгалтером. Или — даже со «старшей».
И я села рядом с «шефой», как всегда.
— Так, все в сборе, — сказала директор. — Начнём. Завуч, пожалуйста.
Ольга Сергеевна говорила о количестве потенциальных неуспевающих, о подготовке к выпускным
