заехать в магазин и купить несколько комплектов постельного белья, но зачем-то же ей понадобилось мучить и себя, и нас, и эту несчастную.
Обобрав мамашу невесты до нитки, мы отправились восвояси. Сестра нервно прижимала к себе узел с бельем. Настя истерично усмехалась и помалкивала.
Дома узел был предъявлен бабушке. История повторилась.
— Где ж приданое-то? А? — удивленно переспрашивала старушка, разглядывая жалкий узелок.
Сестра собственноручно развязала узел, вытащила первую попавшуюся тряпку:
— Вот наволочка…
— А приданое-то где? — с подозрительностью переспросила бабушка.
— Вот, еще наволочка, вот простынь, — терпеливо объясняла сестра, доставая по очереди слежавшееся, не очень свежее белье.
— Ах, господи ты боже мой! — расстроилась старушка. — А приданое-то где?!
Обманули бабульку, обманули! Она-то рассчитывала на воз добра: на перину, одеяла ватное, верблюжье, атласное да тканое, на подушки пуховые, наволочки, да простыни, да пододеяльники с подзором, крахмальные, вышитые, на сервизы чайный да столовый, на отрезы тканей, шали, платки, шарфы, да кофты, да платья, да по?льты аль шубы… Что ей грезилось, о чем мечталось старушке, ведь, слава богу, годков-то ей под девяносто, и сама когда-то замуж выходила, и детей своих женила, замуж отдавала, но такого позора не видела!
Настя улизнула на кухню и «путалась там под ногами», как заметила одна из пробегавших мимо родственниц. Настя рвалась быть полезной, но в ее полезности все сомневались. Хотя даже для той безымянной девчонки, подружки, нашлась работа — чистка картошки, а ведь она тоже никто на этой свадьбе, просто подружка племянницы дяди Славы…
Снова дядя Слава ходил по дому гоголем, он нарядился в костюм с отливом, даже галстук повязал, покрикивал:
— Время, время, товарищи!
Это он собирал свадебный поезд, пора было ехать в ЗАГС. Наши машины уже успели украсить лентами и шариками. Хорошо, что пупсов и кольца не прикрутили…
До ЗАГСа — рукой подать, но не пешком же идти. Невесту забирали почему-то из школы. Ее где-то в спортзале держали, что ли…
Расписали молодых. Потом свадебный поезд, и я в том числе, колесил по району, возил молодых к немногочисленным памятникам. Кому-то не хватило места в машинах, были какие-то обиды, даже слезы.
На обратном пути натолкнулись на ряженых во главе с дядей Славой. Они растянулись по шоссе цепью и не пускали встреченные машины. Ловили всех, дядька лично наливал стакан самогона из чайника и поил проезжающих. Ну, со мной этот номер у него не прошел, он меня хорошо знает… Настя храбро тяпнула мутную жидкость, закашлялась, зажала рот рукой. Жена глянула на дядю так, что он, видимо, вспомнил о половнике и не рискнул настаивать.
После самогона Настя окончательно сникла. Оно и понятно: на голодный желудок теплой сивухи, да еще и укачало в машине. А у нас, как назло, — никакой закуски. Жена поглядывала на Настю с тревогой и тихонько спрашивала: «Не тошнит?» Героическая Настя пучила глаза и мотала головой, не разжимая губ. Стало быть, тошнило…
Наконец вернулись к школьному спортзалу. А там к нашему приезду собралась приличная толпа — человек в триста. Почти вся деревня. Дядя Слава — грудь вперед, покрикивал да распоряжался, приглашал дорогих гостей «честным пирком да за свадебку».
В украшенном бумажными гирляндами и шариками спортзале стояли накрытые столы. Молодых провели вперед, следом важно поплыли какие-то старушки. Мы сели недалеко от входа, чтоб незаметно улизнуть. Настя хоть и вела себя терпеливо, но смотреть на нее было жалко: с непривычки оно тяжело…
После самогона хотелось закусить. Но хватать со стола еду, пока все не начали есть, неудобно. А бабки затеяли какие-то конкурсы по заворачиванию младенцев, разбору капустных кочанов и отрыванию лепестков у здоровенной бумажной ромашки.
Молодежь потихоньку разливала и закусывала. Мы, плюнув на приличия, присоединились. Дядя Слава все равно не увидел бы, к тому моменту он уже мало что соображал. Жениха тоже изрядно накачали. Он вообще куда-то исчез. Потом пропала и невеста. Кто-то попытался включить музыку, но бабульки возмутились и погнали любителей потанцевать на улицу. А сами затянули нечто тягучее и гнусавое, под знаменитую куриную лапшу — ну просто вылитые похороны!
Вот тут-то мы и собрались смыться.
Но в самый последний момент ко мне обратилась озабоченная тетя Люба.
— Андрюхи нигде нет, — шепнула она, имея в виду своего сына-жениха, — а Наташку куда-то дели, никто не помнит куда…
— Понятно, — вздохнул я и отправился на поиски.
Невесту нашли без меня, ее как раз вели мне навстречу, кстати сказать, люди совершенно посторонние. Я их отправил в спортзал, пообещав немедленно вернуться с женихом. Жениха мы вдвоем со свидетелем нашли у свидетельницы, они, пардон, занимались любовью. Кое-как удалось его вытащить из постели, одеть, привести в вертикальное положение и доставить в спортзал, прямо в объятия к невесте.
Кажется, все обошлось более или менее благополучно. Совместными усилиями мы отправили молодых на брачное, то бишь «медовое ложе», а сами более не задерживались.
А свадьба шла своим чередом.
В деревнях гуляют по нескольку дней…
Наша поездка произвела на Настю сильное впечатление. Она была задумчива всю дорогу, пока мы ехали обратно в Москву.
— Кажется, я брошу пить, — сообщила она, прихлебывая воду без газа из бутылки. Ее желудок был травмирован самогоном, жирной лапшой, холодцом и деревенским «оливье». А я предупреждал. Нет, я не злорадствовал. Но ни секунды не жалел о том, что показал Насте настоящую деревенскую свадьбу.
— Послушайте, я не поняла, — отрываясь от бутылки с водой, вспоминала Настя, — как же теперь эти ваши родственники жить будут?
— Долго и счастливо, — коротко ответил я.
— Но ведь жених изменил невесте во время свадьбы! — дрогнувшим голосом произнесла Настя.
— Бывает, — довольно равнодушно отозвался я.
— И ты об этом так спокойно говоришь?! Поверить не могу! Вы только представьте, что должна чувствовать эта девушка! Это так ужасно!
— Настя, — я решил больше не испытывать ее, а постараться все объяснить, — разумеется, ничего хорошего в том, что жених трахался со свидетельницей, нет. Но, поверь мне, он, учитывая его состояние в тот момент, вообще ничего не соображал. А проспавшись, вряд ли вспомнил о случившемся. Невеста вообще ничего не знает. Если только ей не разболтают свидетельница или свидетель. И даже если разболтают, она не поверит.
Настя выслушала и покачала головой с выражением крайнего сомнения на лице.
— Не могу поверить, — призналась она.
— И не верь, — великодушно согласился я, — тем более что в русской свадебной традиции нет обычая, чтоб жених поял подружку невесты.
Не убедил. Настя переживала всю дорогу.
Рассказывая Леве о своих впечатлениях, Настя делала круглые глаза, размахивала руками и даже пыталась повторить особенно забористые выражения дяди Славы. Лева невозмутимо выслушал и ничуть не удивился, видимо, ему тоже приходилось бывать на подобных мероприятиях.
Главное — Настя расхотела гулять свадьбу.
