Когда же яхта достигла более спокойного места, здесь ее, словно часовой, поджидал густой туман, полностью закрывший подход к Порт-Руаялю.
После того, как судно проплыло в этом белом молоке несколько миль, лоцман предложил бросить якорь.
– Мы должны находиться напротив поселка, но прежде чем спустить шлюпку и поплыть к берегу, надо осмотреться. Если мы продвинемся дальше, то рискуем столкнуться с каким-нибудь стоящим на рейде кораблем. С наступлением темноты мы, может быть, сможем разглядеть свет в окнах домов…
Возникшая пауза позволила пассажирам и, в особенности, двум женщинам – Анжелике и герцогине де Модрибур – отдохнуть и привести в порядок одежду и багаж. Несмотря на то, что багаж находился в маленькой каюте на корме судна, ему сильно досталось во время шторма. Плохо закрепленный» сундук со скальпами, принадлежавший Сен-Кастину, сорвало с места, и он слегка поранил Анжелике лодыжку. У этого сундука была своя предыстория. Незадолго до отплытия «Ларошельца» Сен-Кастин зашел осведомиться, не взял ли его сундук граф де Пейрак, чтобы передать его губернатору Квебека.
– Нет, – ответила ему Анжелика. – Он не собирался в Квебек, да и мы вряд ли там будем.
– Тогда возьмите его с собой до Порт-Руаяля. У господина де ла Рош-Позе будет оказия доставить его по назначению. Мне необходимо доказать мою добрую волю господину Фронтенаку и его окружению…
Окованный медью деревянный сундук был весьма громоздким, да и Анжелика была совсем не тем человеком, которому можно было везти с собой кучу английских «шевелюр» в водах, где постоянно сновали сотни бостонских и вирджинских кораблей. Но она не могла отказать Кастину в этой услуге – все-таки он был верным союзником, благодаря которому удалось остановить задуманное иезуитами истребление индейцев- абенаков на западном берегу Кеннебека.
Хуже не будет, решила она и согласилась взять с собой его сундук после того, как Сен-Кастин буквально извел ее бесконечными рассказами о своих проблемах, индейцах и скальпах, о своем тесте – вожде Матеконандо, о своей невесте Матильде. Все эти нелепости глубоко вторгались в ее собственные тяжелые переживания, нарушали ход ее мыслей и рассуждений.
Анжелика чувствовала, что вокруг нее что-то происходит, но ей уже не удавалось полностью контролировать события, понять их смысл и направленность. На карту были поставлены ее судьба, жизнь, разум, судьба дорогих ей людей, а Сен-Кастин все рассказывал ей о снятых с англичан скальпах.
Хорошо, пусть погрузят этот сундук!
Уехать, поскорее уехать! Анжелика оставила своего почти выздоровевшего котенка детям Бернов. Теперь, когда жизнь зверюшки была вне опасности, а Абигель и ее ребенок были здоровы, ничто больше уже не могло удержать ее в Голдсборо.
Однако, когда она сказала о своем предстоящем отъезде Колену, это вызвало резко отрицательную реакцию. Он с трудом сдерживал свой гнев.
– Нет! Ты не поедешь! Мадам де Модрибур прекрасно может совершить путешествие одна!
С ней говорил совершенно другой человек… Золотая Борода! Неизвестный Золотая Борода! Вспомнив слова Амбруазины де Модрибур, Анжелика вновь ощутила почти детский испуг, схожий с тем, который охватил ее, когда она читала письмо отца де Вернона… Внезапная потеря верного друга… и, что гораздо хуже, появление недруга там, где она всем сердцем была уверена в дружбе и верности. Неужто то же самое произошло с Коленом?.. Нет! Это было невозможно. Ведь она видела, как Жоффрей положил свою руку на плечо Колена и как мужчины смотрели друг на друга. В этом взгляде было все – взаимное доверие, признание и прямота. Тогда казалось, что голубые глаза нормандца и черные глаза аквитанского вельможи говорили: «Теперь это останется между нами на всю жизнь». Анжелика смотрела на них через окно, и мужчины не знали, что за ними наблюдают. Нет, такой взгляд не может обмануть. А если это не так, значит, она сходит с ума, и все, что она видела, – ложь, двойная игра. Есть люди, которые сразу распознают изнанку… Одинокая, потерянная Анжелика различала лишь то, что было на поверхности. Неужели все окружавшие ее человеческие лица были всего лишь масками?.. Как разобраться во всем этом?
Анжелика была в таком глубоком замешательстве, что ей потребовалось некоторое время, чтобы спокойно ответить Колену.
– Я не понимаю, почему ты противишься моему отъезду? Абигель родила. Ничто меня не удерживает здесь…
С трудом сдерживая волнение. Колен сказал:
– Графу де Пейраку будет крайне неприятно не застать вас здесь по возвращении!
– Но ведь я еду в Порт-Руаяль именно для того, чтобы поскорее встретиться с ним. Он должен зайти туда на стоянку на обратном пути с реки Святого Иоанна.
У Колена появилось хорошо знакомое Анжелике лукавое выражение слегка прищуренных, внимательных глаз. Теперь он походил на большого зверя, который, услышав в глубине леса необычный звук, весь обратился в слух, чтобы определить, что это было.
– Кто вам сказал, что на обратном пути господин де Пейрак сделает остановку в Порт-Руаяле?..
– Но… разве он сам не говорил об этом перед отплытием, вам, в частности?
– Что-то не припоминаю, – процедил Колен сквозь зубы.
Стоя перед Коленом, Анжелика изо всех сил сдерживала нараставшую в ней волну недоверия к нему. Почему он хотел удержать ее? Не потому ли, что считал ее заложницей и не хотел позволить ей сбежать? Может быть, поэтому он сделал вид, что не помнит о том, что Жоффрей должен сделать остановку в Порт- Руаяле? И не было ли его нелюбезное отношение к мадам де Модрибур результатом того, что эта умная, с огромной интуицией женщина разгадала его?
Анжелика задавала себе эти вопросы для того, чтобы найти объяснение поведению Колена, однако внутренне она не находила ни положительного, ни отрицательного ответа на них. У нее не было достаточно ни «за», Ни «против» – ничего, кроме решимости во что бы то ни стало бежать из Голдсборо.
Слово «бежать» пришло ей на ум само по себе, и отныне она была готова, не задумываясь, смести со своего пути любое препятствие, способное помешать ей отправиться навстречу Жоффрею.
Должно быть, Колен прочитал в ее глазах это бесповоротное решение.
