При этих словах, иронию которых они не могли оценить, Жоффрей чрезвычайно любезно откланялся и вышел, увлекая за собой Анжелику.
Глава 6
– Эта герцогиня де Модрибур и ее люди утомляют меня, – заметила Анжелика, когда они очутились на улице и стали спускаться к берегу. – У меня такое ощущение, что она делает их невменяемыми. Я была просто изумлена, увидев ее. С чего это я вдруг вообразила, что она непременно должна быть толстой пожилой женщиной?.. Из-за ее герцогского титула, наверное, и потому, что ее называют благодетельницей…
– И к тому же, вы знали, что она является вдовой герцога де Модрибура, недавно скончавшегося в весьма преклонном возрасте. Если я верно подсчитал, ему сейчас было бы больше восьмидесяти лет… Что не мешало ему быть супругом необычайно красивой женщины моложе его на целых сорок лет.
– Ах, я начинаю понимать! – воскликнула Анжелика. – Так вот в чем дело – брак между владениями! Слишком много юных девушек, почти девочек, подчас вынуждены терпеть подобное в угоду своим семьям.
Вздрогнув, она прильнула щекой к плечу графа.
– Да и я сама, помню, полагала, отправляясь в Тулузу, что выхожу замуж за старика… чудовище, вроде Жиля де Ре…
– В герцоге де Модрибуре было понемножку всего этого. Похоть, бесстыдство, разврат. Говорили, что он отдавал в монастыри на воспитание девочек-сироток, дабы, как только они войдут в девичий возраст, сделать их своими любовницами или даже, если они были благородного происхождения, жениться на них. Они, надо полагать, быстро ему надоедали, и, когда умерли его первые три, нет, четыре жены, при дворе было много пересудов на сей счет. Говорили, что он их отравил. Молодой король даже удалил его на некоторое время от двора. Тем не менее Модрибур присутствовал на королевской свадьбе в Сен-Жан-де- Лю. Но я отказывался с ним встречаться… именно из-за вашей юности и красоты. Еще ранее того он приезжал ко мне в Тулузу, желая получить секреты магии для общения с дьяволом.
– Боже мой, какая ужасная история! Был ли он женат на этой герцогине во время королевской свадьбы? Нет, вряд ли, она была тогда еще слишком молода, бедное дитя!..
– Она не столь уж и молода, – не без ехидства заметил Пейрак. – Не думаю, что она такой уж ребенок. Это женщина сверхъестественного ума и необычайной образованности.
– Но… можно подумать, что вы знакомы и с ней? – поразилась Анжелика.
– Мне известна только ее репутация. Герцогиня защитила в Сорбонне диссертацию по исчислению бесконечно малых, изобретенному господином Декартом. Именно в этой связи я и услышал о ней, ибо внимательно слежу за развитием Науки в Европе. Я даже читал небольшой трактат, принадлежащий перу герцогини, где она подвергала сомнению не только идеи Декарта, но и законы лунного тяготения. Когда наставница королевских невест произнесла имя их благодетельницы, я не был уверен, что речь идет о той самой женщине. Мне это казалось слегка не правдоподобным, но выходит, что Голдсборо принимает в своих стенах одного из первых докторов honoris causa[8] нашего времени.
– Мне с трудом верится в это, – прошептала Анжелика. – Столько событий за несколько дней!
Они подошли к кромке воды. С наступлением прилива небольшой деревянный настил, протянувшийся довольно далеко в море, позволял без помех сесть в шлюпку. Навстречу им вышел Жак Виньо, высоко подняв фонарь, чтобы указать путь. Ночь, окутанная дымкой, была, однако, не совсем темной. Невидимая луна изливала сквозь туман угрюмый свет, который мерцал на зыби волн таинственными светлячками, разливаясь по свинцовому нагромождению скал и полуостровов. Было нечто тревожное в этой игре неясных, ускользающих пятен света. Казалось, что рваные клочья тумана, похожие на чудищ, блуждают в ожидании чего-то неведомого.
Анжелика и граф де Пейрак уже собирались ступить на мол, когда раздался донесшийся неизвестно откуда далекий и однако же различимый, душераздирающий крик – крик женщины.
Он долго метался в воздухе – жуткий, бесконечный, словно порожденный человеческим страданием, невыразимой, бесконечной пыткой.
Он словно возник из самой ночи, из глубины причудливых черно-траурных туч, что мчались над ними.
Он метался в бескрайней тьме, и чудилось, что ветер разносит и усиливает до бесконечности пронзительное эхо этого вопля, в котором бились неизъяснимая боль, хрипы дьявольской злобы и ярости.
Те, кто слышал его, почувствовали, как кровь стынет в их жилах; они оцепенели.
Адемар выронил врученный ему Анжеликой фонарь и дрожал так, что ему никак не удавалось перекреститься.
– Дьяволица…
Дьяволица… – пробормотал он. – На этот раз она и есть. Вы же ее слышали, правда ведь?
Встревожились и другие матросы, хотя они и были людьми закаленными.
– Что-то там происходит недоброе, – сказал один из них, вглядываясь в ночной мрак. – Что вы об этом думаете, ваше сиятельство?.. Гибнет женщина?..
– Нет, это голос духа, – ответил другой. – Тут я не ошибусь. Я точно такой слышал у архипелага дьяволов в заливе Святого Лаврентия… Хотя этот послышался и не с моря…
– Да, скорее из деревни, – заметил Пейрак, – и даже, похоже, из форта.
Анжелика подумала о герцогине де Модрибур.
Подобный крик мог вырваться только из груди существа, испускающего свой последний вздох. Преисполнившись внезапной уверенности, что больная отошла в мир иной, Анжелика побежала обратно вверх, к жилью, упрекая себя за то, что покинула несчастную женщину в ее смертный час.
Задыхаясь от бега, она увидела две фигуры, выглядывающие из освещенного оконного проема.
