– Я хочу сказать, что отец де Мобеж, в Квебеке, мне об этом уже говорил, но я не обратил внимания.
– Отец де Мобеж?
Амбруазину, по-видимому, это сильно заинтересовало.
– Он ведь бывал в Китае, не правда ли? И содействовал созданию Обсерватории в Пекине? Как мне не терпится побеседовать с ним!
– Так что же там происходит с Луной? – потерял терпение Виль д'Авре.
– Так вот, маркиз. Если желаете, задавайте мне вопросы, – обратилась она на сей раз к губернатору Акадии.
– Итак, – начал он с ученым видом, – гм! если Луна, как вы говорите, оказывает свое влияние на весь земной шар в почти равной пропорции, как же получается, что в одних местах приливы крайне незначительны, а в других огромны?
– Справедливое наблюдение. О нем долгое время, действительно, велись споры. В наши дни установлено, что подобная разница в масштабах этого феномена объясняется вязкостью воды, неодинаковой в разных морях. Так, Средиземное море – море замкнутое и потому очень соленое, вследствие чего лунное притяжение не может создать кривизны, достаточной, чтобы выровнять вязкость поверхности, напротив…
– Что вы называете «вязкостью поверхности»? – спросил кто-то.
– Толщину того слоя, что составляет морскую «шкуру».
– Морская «шкура», – прыснул Виль д'Авре.
– Да, мой друг.
Анжелика приходила в себя. С тех пор, как в эту сцену вмешался маркиз и диалог уже шел не только между де Пейраком и герцогиней, ей стало лучше, прошло и головокружение, вдруг налетевшее на нее. По тому теплу, которое графиня внезапно ощутила у висков, она поняла, что мгновение назад была смертельно бледна. Слова по-прежнему гудели в ее ушах, она принуждала себя их слушать, стараясь понять их смысл, пытаясь осознать:
«Что же произошло? Что же стряслось? Да ничего! Что со мной вдруг приключилось?.. Ничего не случилось… Все в порядке вещей, все вполне естественно…» Она слышала, как голос Амбруазины де Модрибур очень ясно объясняет: пуля, выпущенная из ружья, от поверхности моря отскакивает рикошетом. Что доказывает: море сопротивляется проникновению в него, и сопротивление это оказывает «шкура». В замкнутом море, вроде Средиземного, эта «шкура» неизбежно сжимается и, следовательно, становится толще, что препятствует притяжению ночного светила. И наоборот, чем больше поверхность, чем более она вытянута, как здесь, во Французском заливе или в бретонском «мешке» Мон Сен-Мишель, куда упираются два щупальца безбрежного океана, тем легче море повинуется притягательной силе Луны. Кроме того, в этих двух местах географы выявили присутствие ледниковой платформы, а это дополнительная причина, ввиду малой глубины моря, для чрезвычайного утончения сопротивляющейся поверхности воды. Потому-то в наших краях Луна может играть ею, словно легкой вуалью, подвластной всем ее капризам. Как вам кажется, граф, не слишком ли далеко отстоит мое объяснение от ученой точности?
– Оно верно и доступно всем, – признал граф.
И он одобрительно кивнул головой.
Амбруазина посмотрела на него пылко и словно восторженно. Губы ее были приоткрыты, обнажая край ровных, блестящих зубов.
– Все это кажется логичным, – подтвердил губернатор, – но возможно ли установить, в какой момент нежная Фебея[18] оказывает на нас влияние, помимо наших снов?
– Сильнее всего она влияет, когда находится между Землей и Солнцем…
– А два прилива? – вмешался квартирмейстер. Герцогиня объяснила тем звучным, сильным голосом, какой у нее появлялся, когда она говорила о науках, что во время первого и второго приливов Луна пребывает в разном положении по отношению к Солнцу. Когда разность фаз составляет 90ё, то есть Луна образует прямой угол с Солнцем, два влияния противодействуют друг другу, и притяжение бывает более слабым, а вода поднимается невысоко. Это так называемый квадратурный, или малый прилив половинной амплитуды – его не следует путать, как то часто случается с людьми, мало сведущими в морских терминах, с отливом.
– А что происходит во время отлива?
– Луна удаляется, притяжение прекращается, поднявшаяся вода попросту возвращается обратно.
– У меня от всего этого голова кружится, – заметил Виль д'Авре скептически. – Получается как на качелях, да?
Краешком глаза он следил за реакцией Пейрака, но тот, по-видимому, никоим образом не собирался подвергать сомнению все высказанное этой красавицей. Напротив, некоторое удовлетворение угадывалось в его словно высеченных резцом, нарочито бесстрастных чертах.
– Стало быть, законы Кеплера подтвердились?
– Конечно. Я, кстати, имела переписку с ним. Граф слегка приподнял бровь.
– С Кеплером? – спросил он с легким оттенком сомнения в голосе.
– Почему бы и нет?
И она вновь с отвагой взглянула на него. – Значит, по-вашему, женщина не может понять законы, выведенные им из наблюдений над фазами планеты Марс? А именно: орбиты планет суть эллипсы, в коих Солнце является одним из двух фокусов, а также: площади, замеряемые радиус-вектором, проведенным из центра Солнца к центру планеты, пропорциональны временам прохождения соответствующей дуги орбиты. И еще: эти законы утверждают, что квадрат времени обращения планет пропорционален кубу больших осей орбит эллипса.
