доказывает, что Бог, воплотившись, решил сосредоточить свое новое откровение в сердечности, то есть в любви?
– Не будем путать сердечность и любовь, – возразил преподобный Векстер.
– А почему бы и нет? – парировала она. – Какая разница, если сердечность не что иное, как мельчайшая частица, крошечный росток того всепроникающего чувства, которое являет собою в своей всеоживляющей сущности любовь, поскольку считается, что Бог – это любовь? На мой взгляд, – добавила она, видя, что он молчит, – Иисус отнюдь не был ни слабым, ни неопределенным, как вы это только что сказали, но человеком, исполненным привлекательности и очарования, сознательно избравшим свой облик не только для напоминания о том, что Бог – это любовь, но и чтобы показать, что Он сама любезность, и сделать доступной тайну любви, о которой люди того времени имели весьма смутное представление. И разве можно утверждать. Ваша Честь, что сегодня этот Новый Завет Христа так уж хорошо исполняется? Именно чувство, а не один только закон?
Преподобный Сэмюэль Векстер сдвинул густые брови и задумчиво посмотрел на нее.
– Я сожалею о том, что вы женщина, – прошептал он, – и благодарю Бога, что вы папистка.
– Отчего же?
– Потому что я могу не сокрушаться, видя, как вы в вашей женской слабости вступаете на такой путь, который даже безнадежно впавшие в ересь священники вашей религии не преминули бы осудить как опасный и вредный для особы вашего пола.
Она кивнула.
– Здесь вы правы, сэр. В вопросе о слабости женского ума в сравнении с мужским все пасторы всех религий и сект приходят к согласию, более того, именно здесь возможно понимание, на которое полезно было бы указать на семинарах и соборах, понимание, к которому отцы церкви, озабоченные сближением христиан, весьма безрезультатно призывают. Так почему же вы сожалеете о том, что я женщина?
– Будучи мужчиной, вы могли бы стать, разумеется, получив соответствующую университетскую теоретическуюподготовку, бесценным участником теологических диспутов в мужских колледжах.
– Вот мы и вернулись к началу нашего спора. На каком основании мужчины присвоили себе исключительное право выступать от имени Бога? Физическая слабость женщины, которая в первобытные времена являлась основанием для разделения функций между полами, не должна бы сейчас приниматься во внимание в вопросах, затрагивающих сферу духа… В конечном счете Адам и Ева, обнаженные и оживленные дыханием Бога, пользовались равноправием в саду Эдема.
– Адам был создан первым, – воскликнул преподобный Векстер, подняв кверху палец.
– Не должны ли мы присудить право первородства цветам и птицам на том основании, что они были созданы прежде нас, людей?
Патриарх хранил молчание, явно медля с ответом. Затем после длительного молчания улыбнулся в бороду.
– Я мог бы возразить вам, что Ева была создана из ребра Адама, – факт, предполагавший известную зависимость женщины от мужчины, но тогда вы ответили бы мне, что Творец пожелал ее слепить из материала менее вульгарного, чем глина.
– В самом деле хорошая мысль!
– Кроме того, указав мне на двух замечательных близнецов, возникших из семени вашего супруга и вашей плоти, вы с большим основанием могли бы утверждать, что это обстоятельство не делает их в ваших глазах менее достойными в смысле ценности, неповторимости всякого человеческого существа, зависимого от свободы выбора и Божьей воли, а не от того факта, что он рожден земной женщиной…
– Вы облегчаете мне поиск аргументов.
– Которые вы, безусловно, отыскали бы сами. Впрочем… вы правы, я хочу пощадить ваши силы, так как круги под вашими глазами свидетельствуют о том, что вы не более чем слабая женщина, – лукаво, но доброжелательно заметил он.
– Вы слишком долго спорили и рассуждали для женщины, которую мы совсем недавно чуть было не предали земле. Отдыхайте.
Встав, он воздел, словно для благословения, свою белую, длинную и прозрачную руку, выступавшую из отороченного беличьим мехом рукава широкого плаща, с которым он не расставался даже в жаркие дни.
– Хочу только, чтобы вы знали, миледи, что весьма ценю ту честь, которая была оказана моему жилищу вашим присутствием и случившимися в нем знаменательными событиями. Вы привнесли с собой изящество, живость мыслей и образов, которые составляют очарование Старого Света. Ребенком в Лейдене, голландском городе, я с удовольствием впитывал в себя богатство прошлого, которым был отмечен там каждый перекресток. Здесь нам не хватает корней. Мы все подобны вбитым в землю сваям. Я хотел бы также проинформировать вас о том, что собираюсь сказать господину де Пейраку. Если случится, что хрупкое равновесие, поддерживаемое вами во Французском заливе и позволяющее народам этих мест мирно трудиться, нарушится, и если ваши яростные недоброжелатели, которых господин де Пейрак удерживает за руку, вновь примутся завидовать его могуществу, знайте, что губернатор Массачусетса и, в частности, члены Салемской консистории всегда рады приютить вас и ваших близких. Ваши первенцы-сыновья учились в нашем Гарвардском колледже. Наша хартия оставляет за нами право выбора друзей и союзников. Ни французский, ни английский король не может указывать, как нам поступать; мы считаем себя свободнымгосударством, пользующимсяБожьимблаговолением.
Уже не раз молодые служанки просовывали свои мордашки в дверь, не осмеливаясь прервать величественного старца. Наступило время его ужина.
Анжелика поблагодарила его, заверив, как утешительно ей сознавать, что они, будучи французскими католиками, в штатах Новой Англии имеют надежных друзей, и это подтверждает возможность взаимопонимания между людьми, движимыми доброй волей.
Он удалился.
– Только не дайте Бостону увлечь себя.
Когда он вышел, Рут и Номи помогли Анжелике лечь в постель. Она чувствовала себя усталой, и они
