Она говорила тем же заинтересованным тоном, каким спорила со мной о том, есть ли у отца шансы пережить этот год, или давала понять, что причина замкнутости Эми в психическом сдвиге.
— Господи, что за мысль, — сказал Ник.
— А что в этом ужасного? Ведь с горячкой можно бороться, насколько мне известно. Вот если бы он сошел с ума, было бы куда страшнее.
Ник повернулся к Люси.
— Разве белая горячка — это не всякие там зверушки или что-то в этом роде?
— Часто да, — убедительно ответила Люси. — Что-то совершенно далекое от реальности. Человека, который стоит рядом и просто улыбается, едва ли можно увидеть в горячечном бреду.
Мне стало немного легче, но я бы предпочел, чтобы она не описывала моего призрака, как какого- нибудь официанта в грязном воротничке.
— Хорошо, — сказал я, — так что же это все-таки было?
Ник поджал губы и печально покачал головой.
— Ты был в стельку пьян, папа. Не знаю, отдавал ли ты себе отчёт, но, разговаривая с нами в баре, ты словно ворочал жернов во рту.
— Теперь я не пьян.
— Да, потому что недавно ты испытал потрясение, к тебе сбежались люди. До этого ты был пьян. О, ты говорил связно, но я знаю интонации твоего голоса и выражение глаз.
— Однако после этого я обслуживал людей, я говорил с Дэвидом… Послушай, Ник, спустись и поговори с профессором Берджесом. Он подтвердит, что я был в хорошей форме.
— О, папа, у меня язык не повернется спросить его об этом.
— Спустись, возьми с собой Дэвида и вместе с ним поговори в сторонке с кем-нибудь из наших постоянных клиентов. Дэвид знает, кто это. Спроси, видели ли они кого-нибудь у окна. Я описал, как он выглядел, они…
— Боже мой, папа… Прекрати. Вот тебе мой совет. Они и так будут чесать языки на твой счет. Не надо усугублять. Какая тебе польза, если по округе поползут слухи, будто хозяину «Зеленого человека» мерещатся призраки. Не настаивай, что рассказал об этом только нам троим, ведь все знают, что ты пьяница. И видели ли они кого-нибудь или нет, все равно ни за что не признаются. Брось ты
— Ник, пойди и приведи сюда Дэвида.
— Нет. — Лицо Ника стало жестким, больше десяти лет я наблюдал, как оно каменеет прямо на глазах. — Перестань упрямиться, папа, хватит.
Наступила тишина. Джойс подобрала под себя ноги и, не глядя в нашу сторону, пригладила волосы. Люси щелкнула зажигалкой перед ментоловой сигаретой.
— А ты что думаешь? — спросил я ее принужденно.
— Разумеется, не нужно проводить никаких расследований. Мы и так знаем все. В основном я согласна с Ником. Думаю, вы переутомились, голова была забита мыслями о привидениях, вы наслушались всех этих россказней про Андерхилла, скажем честно, алкогольные пары лишили сознание ясности, да и освещение в ресторане слабое, особенно у этого окна. Там действительно кто-то стоял, я готова в это поверить, но — реальный человек, официант или один из клиентов. Как и прежде, вам опять померещилось привидение.
— Но парик, одежда…
— Это плод вашего воображения.
— Но он узнал меня и улыбнулся.
— Разумеется, узнал, ведь вы его хозяин или хозяин гостиницы. Вероятно, он был слегка удивлен, когда его окликнули чужим именем.
— Но он исчез. Когда я…
— Он отошел.
Опять наступила тишина, и я услышал, как Магдалена вошла на жилую половину и направилась в столовую. Мне очень хотелось рассказать им всем, что случилось в лесу, хотя бы чтоб оспорить выводы Люси и ее постоянное Q.E.D.[1], но я не мог придумать ни малейшего повода, объясняющего, почему я вдруг оказался в лесу. И что ни говори, я действительно переутомился, слишком много выпил и все такое прочее.
— Значит, мне просто показалось, — сказал я, допивая виски.
— Именно так я и думаю, — заявила Люси, — но это только моя точка зрения. Мои утверждения нетрудно опровергнуть.
— Правда? Но как?
— Меня переубедит всякий, кто завтра, а фактически в любую минуту, заявит, что видел в точности то же самое, — хотя, если кто-то и видел, лично вам все-равно могло почудиться, — или, если благодаря привидению откроется нечто такое, чего самостоятельно узнать вы бы никогда не смогли. Конечно, это не доказательство в прямом смысле слова, но для меня оно бы имело существенное значение.
— Что же это такое?
— Ну, предположим, вы бы увидели, как привидение проходит сквозь стену там, где раньше, по всей видимости, была дверь, а затем обнаружили бы доказательства, говорящие о существовании этой двери в прошлом, причем без посторонней помощи найти ее вы бы не сумели. Ну, например, о ней вы могли бы узнать из книги или отыскав какую-то заделанную дверную панель, ключа к которой у вас нет; все это, я считаю, весомые аргументы.
Джойс сказала:
— Мне надо пойти присмотреть за Магдаленой, — и вышла из комнаты.
Ник тихонько насвистывал и раскачивался на стуле из стороны в сторону:
— Не валяй дурака, дорогая, — ну какие это аргументы? Оставь его в покое, и пусть он обо всем забудет, ладно? Прости, папа, я знаю, что ты еще не пришел в себя. Никому не доставляет удовольствия видеть привидения или думать, что за тобой наблюдают призраки, или, если хочешь, любая другая чертовщина. Хорошего здесь мало, даже если это происходит только в твоем мозгу; фактически последний вариант — страшнее всего. Папа, говорю тебе, выброси все из головы. Если ничего такого в природе нет, значит, нет. Если же что-то все-таки есть, ни один человек в твердом рассудке не захочет этого признать.
Положив руки на колени, Люси вздохнула и в назидание мне произнесла:
— Привидения не причинят вам вреда. Тут их нет, раньше я вам это уже объяснила.
— У тебя может поехать… э-э-э, ты можешь потерять душевное равновесие из-за этих идиотских штучек.
— Все зависит только от самого человека. Ни одно привидение не повредит его рассудок, если он сам не доведет себя до безумия. Люди теряют разум только тогда, когда у них что-то не в порядке в собственном организме.
Не поворачивая головы, я чувствовал, что Ник взглядами подает жене знаки. Воцарилось молчание. Я сказал, что не прочь на часок прилечь, а затем подойду, вероятно, сюда, чтобы выпить на прощание пару рюмок и поболтать, если кому-то придет охота составить мне компанию. В коридоре я наткнулся на Джойс.
— Обед готов, — сказала она, — я как раз иду…
— Я не хочу есть, спасибо.
— Ты должен немного перекусить. — сказала она не очень уверенно.
— Я не голоден. Позднее, может быть, пожую немного сыра.
— Хорошо. Куда ты идешь?
— Хочу чуть-чуть вздремнуть.
— Значит, ты встанешь как раз тогда, когда я лягу в постель, затем пойдешь поболтать с Ником, а потом, где-то до двух ночи, тебя будет не оторвать от бутылки, завтра я увижу тебя за ленчем, в следующий раз — вечером в баре в обнимку с твоими гостями; так было вчера, сегодня и так будет завтра.
Для Джойс это была очень длинная и полная горечи речь. Я решил не спрашивать, куда она клонит, и произнес:
