дизайнеров, влезть на километровые каблуки и вдобавок с головы до ног облиться духами от Оскара де ла Ренты. Андреа хорошо помнила запах матери — аромат теплого, только что выпеченного хлеба и свежего утра.
Проводив Глорию, Андреа без особого аппетита позавтракала, потом снова вернулась к себе, пошарила под матрасом и вытащила папку с документами. Присев на постель, она принялась в очередной раз просматривать их — сделанные ею заметки, карты и прочее — то немногое, что ей удалось собрать за последние годы, когда она решила выяснить, где именно познакомились ее родители.
Сорок лет назад стая волколаков, к которой принадлежали мать Андреа и ее сестра Глория, обитала в Колорадо, посреди неприступных отрогов гор. В те годы стая была довольно немногочисленной. Это сейчас она насчитывала не менее пятидесяти, а то и шестидесяти особей. Но раньше, в те годы, когда оборотни вели достаточно дикую жизнь, низкий уровень рождаемости не позволял им чересчур быстро размножаться.
Нынешняя карта Колорадо, которую раздобыла Андреа, пестрела названиями городов и рек, цифрами, обозначающими скоростные автострады, и значками, обозначающими разные достопримечательности, привлекавшие сюда сотни туристов. Разложив ее на коленях, Андреа принялась сверять ее с другой — той, что начертила она сама. На первый взгляд это была обычная калька, испещренная какими-то непонятными значками и символами.
Эта карта была покрыта причудливым узором лей-линий[2], магических потоков, проходивших глубоко под землей. Переплетение очень похожих на них фолт-линий отмечало места, где смыкались геологические плато; лей-линии при этом показывали, где именно потоки магии сливались воедино и двигались по пути наименьшего сопротивления. Особенно густая паутина этих линий покрывала Северную Европу, и уже оттуда они тянулись в разные стороны, добираясь до самых удаленных уголков планеты. Что самое любопытное, на карте Техаса, которую чертила Андреа, одна из таких линий вилась вдоль реки Колорадо, которая несла, свои воды к Мексиканскому заливу и по дороге туда проходила через Остин. Наибольшая концентрация магии была отмечена как раз под мостом Конгресс-стрит — Андреа не раз гадала, что думают по этому поводу летучие мыши, с давних пор облюбовавшие этот мост.
К сожалению, сегодня Андреа смогла узнать из карт не больше, чем накануне. Карты упорно молчали, скрывая свою тайну. Андреа так и не узнала, кто ее настоящий отец, как ему удалось перебраться из Страны Фей в наш мир и познакомиться с ее матерью и — самое главное — почему он предпочел оставить ее и вернуться назад. Объяснение, которого она в свое время добилась от Глории, представляло собой длинное, замысловатое ругательство, не предназначенное для детских ушей, — оно касалось фэйри вообще и мало чем помогло. Единственное, что удалось выяснить Андреа, — это то, что когда беременность Дины стала заметной, ее, одинокую волчицу, от которой омерзительно воняло фэйри, изгнали из стаи. Помешать этому Глория не смогла.
Дина выжила лишь благодаря волколаку из другой стаи. Терри Грей, нынешний отчим Андреа, случайно наткнулся на Дину, влюбился в нее с первого взгляда и предложил ей стать его подругой. Его стая не возражала — самок в стае было немного, к тому же ничто не мешало Терри обзавестись чистокровными детенышами, — после того как незаконнорожденный ребенок Дины появится на свет. И вот родилась Андреа. Вожак стаи приказал Терри прикончить ее, но отчим отказался — это бы первый и единственный раз, когда он осмелился ослушаться приказа своего вожака.
Они и Дина с того дня вместе защищали Андреа. Впрочем, это длилось недолго — едва Андреа научилась ходить, стая, хоть и неохотно, согласилась ее принять. Согласилась, поскольку у Андреа хватило ума скрывать все, что она унаследовала от своих предков-фэйри, как, например, ее дар исцелять людей. Зато Глории запретили видеться с племянницей, и, после того как ее стая, надев ошейники, перебралась в Техас, Андреа ничего не знала о тетке. И думала, что уже никогда не узнает.
Андреа вздохнула, сложила все в папку, убрала ее под матрас и спустилась вниз. Вообще-то она собиралась поразведать, где под Остином расположены лей-линии, но для этого нужна была машина. Лайам нашел ей работу, и с тех пор она экономила каждое пенни, но машины стоили дорого — даже те, которые разрешалось покупать оборотням.
Она вышла из дома. Было довольно тепло, особенно для зимы, но Глория сразу предупредила, что погода в здешних краях непредсказуема. Возможно, не пройдет и нескольких дней, как Колорадо-Спрингс будет погребен под толстым слоем снега, но пока столбик термометра упорно лез вверх.
Выйдя на крыльцо, Андреа облокотилась о перила и блаженно зажмурила глаза, подставив, лицо солнцу.
Стоявший напротив дом Морисси казался зеркальным отражением того, в котором жила Глория, — двухэтажное бунгало с высоким крыльцом и окошками с резными рамами. Это был очаровательный дом — уютный, ухоженный, чистенький, с аккуратно подстриженной лужайкой. Шторы в окнах первого этажа были раздвинуты, и Андреа имела возможность полюбоваться царившим в гостиной бардаком, особенно странным на фоне безупречно аккуратного двора.
В этом доме жили трое мужчин — Лайам, Шон и Коннор — и одна-единственная женщина — Ким. Андреа сочувственно покачала головой — наверняка бедняжка с ног сбилась, постоянно наводя везде порядок. В свое время она сама жила с отчимом в крохотном домике и успела уже убедиться, что мужчины — настоящие свиньи и уютнее всего чувствуют себя в свинарнике. И при этом страшно удивляются, стоит только женщине сказать что-то по этому поводу.
А вот дом Глории почему-то всегда казался нежилым. Может, поэтому Дилан и сбежал?
Андреа, наверное, долго бы еще блаженствовала на крылечке, но тут во дворе, толкая перед собой мотоцикл, появился Шон, уже одетый и готовый выйти из дома. Покосившись на него, Андреа принялась гадать, куда он собрался и чем намерен заняться. К слову сказать, она понятия не имела, чем он занимается днем, зато по вечерам он торчал в баре, пожирая ее глазами. «Интересно, а чем вообще занимается Страж?» — вдруг пришло ей в голову.
Заметив ее, Шон съехал с дорожки и, прислонив мотоцикл к стене, улыбнулся ей.
Андреа закинула ногу на ногу, покрутила босой ногой в сандалии и тоже улыбнулась:
— Доброе утро, Шон.
— И тебе доброе утро, Андреа.
Нагнувшись, Шон вытащил из-под крыльца ящик с инструментами, сбросил куртку и, присев на корточки, принялся копаться в моторе. Андреа не настолько разбиралась в мотоциклах, чтобы сообразить, что он делает, но ей нравилось наблюдать за ним — нравилось смотреть, как перекатываются под майкой литые мышцы, как двигаются его бедра, пока он работает.
На крылечко соседнего дома вышла женщина — еще один оборотень из породы кошачьих. По причине жаркой погоды она была одета по-летнему — в шорты и кокетливую безрукавку с огромным вырезом. Заметив во дворе Шона, она перевесилась через перила и заболтала загорелыми ногами.
— Привет, Шонни!
Шон покосился в ее сторону:
— Кэйтлин.
— А я вернулась домой! — игриво бросила та. — Ездила в Сан-Антонио.
— Угу.
Андреа, насупившись, окинула Кэйтлин взглядом. Если эта девица, увлекшись, свесится чуть дальше, то наверняка свалится с крыльца, мрачно подумала она. Или выпадет через декольте.
— Ты просто обязан заглянуть ко мне, Шонни, — стреляя глазками, промурлыкала Кэйтлин. — А то я подумаю, что ты меня забыл!
Шон ухмыльнулся, но продолжал копаться в мотоцикле.
— Будет тебе, Кэйтлин! Разве я смог бы тебя забыть?
Андреа вдруг почувствовала, как у нее что-то перевернулось внутри. В лицо пахнуло жаром. Боже... неужели она ревнует? Да еще к кому — к этой драной кошке! А ведь она всегда страшно гордилась тем, что кровь фэйри подавила свойственные всем оборотням собственнические инстинкты. Во всяком случае, она никогда не замечала в себе ничего подобного — пока не познакомилась с Шоном. Вернее, не замечала до сегодняшнего дня.
Не сводя с Кэйтлин глаз, Андреа подобралась, как перед прыжком. В горле у нее заклокотало.
О боги, она и впрямь ревнует! Изнемогает от желания и бешено ревнует — как волчица, у которой
