к своим возможностям программа включала освоение критических режимов, свойственных для затяжного маневрирования (этот элемент при подготовке к бою с «фантомами», избегавшими предштопорного состояния, северовьетнамскими летчиками не отрабатывался). И вот в процессе преднамеренного вторжения в запретную область «срыва» открылись прекрасные пилотажные качества мига. Самолет был послушен рулям и не сваливался на малых скоростях и больших углах атаки, если летчики не допускали грубых ошибок.
Что дало сирийским истребителям это открытие?
Представим только один эпизод, типичный для начала боя. Противники сходятся на встречных курсах. «Мираж» предпринимает выгодный для себя прием, увлекающий «мига» на соревнование в маневрировании. «Миг» также выполняет встречный разворот, но с тенденцией к набору высоты, а не к снижению. Область возможных атак «уходит» от «миража». Снова схождение, затем серия перекрещиваний, складывающаяся в известный прием «сизорс» («ножницы»). Кольца «ножниц» по мере уменьшения скорости и радиуса разворотов сжимаются, самолеты выходят на рубеж неустойчивости. Но первым сваливается не «миг», а «мираж», у которого начинается помпаж двигателя (точнее — отказывается от попыток «переманеврировать» противника). «Миг» остается наверху — в лучшем положении для продолжения боя. Дальнейшее зависит от качеств летчика, его умения довести до решающей атаки завоеванное позиционное преимущество.
Практика показала то, что не могло быть выявлено в процессе математического моделирования и сравнения тактико-технических характеристик самолетов. Общий успех МиГ-21 в боях с «миражами» был в немалой степени предопределен на тренировках, проводившихся в условиях, близких к реальным. Неотвратимость схватки с конкретным противником вызвала необходимость полного освоения возможностей самолета, скрытых до этого от исполнителя. Здесь уместно обращение к истории. Откроем послевоенный Боевой устав истребительной авиации и найдем там полузабытый принцип воздушного боя, поставленный в ряд после наступательности, внезапности, связи маневра и огня и тесного взаимодействия. Это грамотное использование своей материальной части.
Данный принцип основывался:
— на знании летно-тактических качеств своего самолета и умелом их применении;
— на знании сильных и слабых сторон техники и тактики противника и на сопоставлении этих данных со своими боевыми возможностями;
— на изыскании таких приемов боя, которые ставят противника в невыгодные условия.
«Летчики-истребители должны не только уметь пилотировать и знать тактику воздушного боя, но и полностью использовать все достоинства своего самолета при схватке с противником», — отмечалось в уставе.
10. Всеракурсный бой
Существенные перемены произошли в воздушном бою после вступления в него реактивных истребителей третьего поколения (ливанская война 1982 года на Ближнем Востоке). Переоценке подверглись принятые тактические концепции, в воздухе возникли нетипичные ситуации, не соответствовавшие прошлому опыту. Основной причиной изменений считалось оснащение самолетов новым оружием — управляемыми ракетами средней дальности.
Фактор «огонь», как известно, всегда решал исход любого боя, приносил победу одной из сторон. Однако зависимость огня от маневра была неразрывной и прямой, оба эти элемента в боях между истребителями первых двух поколений считались равноправными. Летчик применял оружие лишь из ограниченной области возможных атак (рис. 23), перемещавшейся за хвостом самолета противника. Чтобы попасть в эту область, следовало совершать маневры с малым радиусом и большой перегрузкой. Небольшая дальность действия существовавших средств поражения не позволяла произвести атаку после встречного сближения на огромной скорости: самолеты столкнулись бы еще до того, как летчик закончил прицеливание.
С появлением управляемых ракет средней дальности (15–50 километров) область возможных атак окружила самолет противника со всех сторон. Сближение с целью, заканчивающееся прицельным применением оружия, стало возможным с любого направления. Традиционный заход в хвост уже не стал единственным маневром на заключительном этапе (рис. 24). Бой мог завершаться уже на том рубеже, с которого прежде только начинался. Самое выгодное положение для применения оружия в ближнем бою стало самым невыгодным во всеракурсном: наибольшая дальность пуска ракет с радиолокационным наведением достигалась при строго встречном сближении противников и сокращалась втрое после перехода на попутные курсы (в заднюю полусферу противника).
Отличительной чертой ближнего боя была визуальная связь между противниками. Во всеракурсном бою, где ставка делалась на первую ракетную атаку, оружие применялось без установления зрительного контакта с целью. Летчик ориентировался в воздушной обстановке по ее искусственному отображению на экране бортовой РЛС (или индикаторах других поисковых средств). Появилась метка цели и символ опознавания на экране — летчик принимал решение на вступление в бой. Нет метки или она скрылась на фоне помех, поставленных противником, — решение откладывалось. Последнее обстоятельство вызвало активное вторжение в сферу боя средств и способов радиоэлектронной борьбы. Тесное взаимодействие с пунктом управления поддерживал специализированный самолет РЭБ, который включал передатчики помех в строго согласованное с началом боя время.
Таким образом, всеракурсный бой начинался с соревнования электроники: победителем в нем оказывался тот, чей локатор дальше «видел», чья система «свой — чужой» раньше и надежнее опознавала цель. Летчик лишь помогал технике, устанавливая режимы работы РЛС после получения данных о противнике в реальном масштабе времени. Машинная обработка информации позволяла определить степень угрозы, которую несла каждая обнаруженная цель, и назначить оружие для ее поражения. Раздвинувшиеся рубежи начала боя подняли цену информационного этапа, в процессе которого раннее распознавание ситуации приводило к захвату инициативы. Отыграть отданное преимущество на последующих этапах противнику удавалось редко.
Небогатый опыт всеракурсного боя удерживает от обобщений. Однако уже стали заметными следующие тенденции: дальнейшее расчленение боевого порядка, увеличение темпа боя, повышение результативности боев.
Дальнейшее расчленение боевого порядка связывалось с возрастанием скорости полета и размаха маневров. Увеличившаяся дальность действия средств поражения привела к расширению пространственных рамок. Одновременно произошло сокращение числа истребителей, сводимых в единый боевой порядок. Здесь следует вспомнить применявшееся в войне в Корее построение шестерки. Из каждой пары через тридцать лет было исключено по одному самолету, истребители третьего поколения стали часто летать предельно рассредоточенной тройкой. Один самолет не менял тактического назначения и оставался всегда ударным, другой поддерживал его усилия в атаке или находился в «горячем» резерве, третий обеспечивал действия ударного — ложным маневром создавая ему благоприятные условия для ввода в бой (после начала боя функции могли меняться). Тройка разошлась за пределы зрительной связи, но действовала по единому замыслу, реализуя составленный на земле план. Взаимодействие между экипажами поддерживалось с помощью воздушного командного пункта, контролировавшего обстановку с помощью бортовой обзорной РЛС.
В смешанном построении (задача сопровождения) истребительный эскорт «отодвинулся» от прикрываемой группы на удаление, соизмеримое с дальностью пуска ракет средней дальности. Все чаще применялся метод «заслона», выставляемого перед районом нанесения удара до подхода основных сил. В
