кланяясь березе.
— Духи предков приняли наше угощение! Ом-мани-дудари![84]
В особенности поразило Мунко то, как дядя Санжи тушил догорающий костер.
— Бороо ороо, бороо ороо[85], — шептал он, обманывая стихию огня, прячущуюся в тлеющих углях и заливая их водой из небольшой банки.
Вскоре подъехал Очир-абагай. Немного посовещавшись, решили, что перед тем как вернуться в деревню, надо заехать на аршан, набрать целебной воды и оставить там Мунко, чтобы он повидался с друзьями. Они уже садились в машину, как вдруг Мунко почувствовал, что ему необходимо еще побыть здесь, причем именно одному. Понимая его состояние, тетушка с дядей не стали возражать, но и ждать его им было некогда. Цырма-хээтэй объяснила племяннику, что аршан совсем недалеко отсюда, надо пройти всего-то около двух километров, — за поворотом и после мостика через ручей. Она также пообещала, что договорится о его ночлеге. Родственники попрощались, и Мунко их заверил, что завтра после обеда будет в деревне.
Оставшись один, Мунко несколько раз обошел вокруг березы и внезапно ощутил чье-то осторожное и ласковое прикосновение, будто кто-то, погладив его по голове, слегка взъерошил ему волосы, скорей всего это был порыв ветра, который всколыхнул концы хадака, повязанного на березе. Он обрадовался, расценив это как добрый знак от тех, к кому он обращался. Солнце клонилось к закату. Мунко собрался было уйти, чтобы засветло попасть на аршан, но неожиданно для себя передумал и остался. Полянка определенно не хотела его отпускать! Радуясь долгожданной встрече, она так трепетно заблагоухала, щедро источая знакомый ему с колыбели аромат летнего разнотравья, что у него невольно закружилась голова. Одурманенный терпкими запахами, он присел на краю полянки и незаметно перенесся по волнам памяти в другой, далекий и почти забытый мир. Он с трепетом вспоминал, как в том чудесном и надежном мире ему, совсем маленькому и беспомощному, было тепло, уютно и безопасно. До него доносились размеренные и убаюкивающие звуки сердцебиения, которые определяли ритм и его собственного, только начинающего биться сердечка. Он вновь наслаждался давно забытым ощущением полного счастья. Но однажды все резко переменилось: мощный водоворот поволок его за собой. «Куда?!» — с ужасом думал он, покидая этот чудесный мир…
— Добро пожаловать, — негромко произнес кто-то.
Мунко в недоумении посмотрел по сторонам. На березе снова появилась диковинная птица, стала увеличиваться прямо на глазах, не помещаясь на ветке, спрыгнула, взмахнула крыльями, которые тут же превратились в полы красивого атласного дэгэла. Пух и перья разлетелись по всей полянке, и перед изумленным взором Мунко предстал статный величественный старец, словно сошедший с живописной картинки центрально-азиатских мифов.
«Бамуугомбожав баабай», — тотчас догадался он, пораженный произошедшей метаморфозой.
— Да, это я, сын мой, — отряхиваясь от перьев, подтвердил старец. — Надеюсь, не сильно напугал тебя? Мне пришлось принять облик птицы, потому что переход из нашего мира к вам, людям, очень сложен даже для меня и далеко не каждому духу или божеству доступны подобные перемещения. Странно, но Аймшагтаю и ему подобным духам гораздо легче удается принимать разные личины, поэтому они сплошь и рядом, снуют среди вас, осуществляя свои зловредные дела.
Упомянув темные силы, он досадливо поморщился.
— Это из-за них люди стали забывать о том, что у каждой местности, в особенности у рек, озер, гор есть свои божества и эжины-покровители. Разные народы называют их по-своему, но раньше, когда люди еще не были такими испорченными, им поклонялись все — и большие, и малые народы. Божества очень сердятся, когда земле, которую они оберегают, причиняется какой-либо вред. Здесь, у Великого озера[86], люди еще продолжают поклоняться нам. Но в других местах, где людей расплодилось больше, чем муравьев, небесные покровители, некогда очень могущественные и способствовавшие процветанию этих народов, пребывают в полном забвении. А люди, проживающие там, настолько погрязли в скверне, загрязнили свои земли и реки, что их божества просто вынуждены приступить к решительным действиям. Ты понял, о чем я? — спросил он Мунко.
— Думаю, что да, — не сразу отозвался тот. — Неблагодарные люди, бездумно загрязняющие землю, на которой они живут, могут стать жертвами собственных ошибок.
— Именно так. Все человеческие трагедии — плод людских ошибок. Ну а тем, на кого обрушивается заслуженный гнев божеств, никто не в силах помочь.
«Это уж точно», — согласился с ним Мунко, вспоминая кадры телевизионной хроники о стихийных бедствиях, участившихся в последнее время.
— Хорошо, что Доржи Дугарович многое тебе уже разъяснил. А главное — раскрыл тайну твоего происхождения, — улыбнулся Бамуугомбожав Баабай и, не дожидаясь ответа, признался: — Да, я сильно рисковал, когда тайком являлся твоей матери, потому что меня могли сурово наказать за это! Но что мне оставалось делать? Смотреть, как скверна охватит и нашу землю? Я советовался с ближайшими из могущественных божеств — Перуной и Ярилой[87], которым подвластны обширные земли. Они одобрили мои замыслы. В общем, здесь, на нашей земле, может зародиться круговорот всеобщего спасения, в который будет вовлечено все: реки, горы, звери, люди и их божества. Позже и на Суглане духов меня поняли и поддержали. Тебе, сын мой, выпало стать нашим посланником. Ты должен оказать противление злу и спасти землю от скверны!
«Круговорот всеобщего спасения, противление злу. Значит, высшие божества решили, что именно наша земля может стать территорией всеобщего спасения? И все это предстоит совершить мне?» — сомневался Мунко.
«Посланник! Чрезвычайный и полномочный посол, ну и, соответственно, спаситель. Не хватает только верительной грамоты от небесной канцелярии, черт побери!»
— А вот черта поминать ни к чему, — назидательно сказал Бамуугомбожав Баабай. — К тому же, в трудную минуту я обязательно приду тебе на помощь.
Мунко понял, что с Бамуугомбожавом надо быть начеку и как бы фильтровать свои мысли, чтобы не попасть впросак в следующий раз.
— Дурные помыслы, — сказал Бамуугомбожав Баабай, — обычно приводят к дурным поступкам. Насчет посла, пожалуй, ты прав. Ты и есть наш чрезвычайный и полномочный посол в мире людей. Кстати, я ведь не торопился и терпеливо ждал несколько десятков лет. Ты должен был набраться жизненного опыта, достаточного для того, чтобы выполнить свое предназначение наверняка. Я хотел подождать еще, но темным силам каким-то образом стало известно о моих планах и они решили опередить меня, преждевременно забрав твою мать в верхний мир. А поскольку, как тебе теперь известно, душа у вас была одна на двоих, то и ты, по их коварному замыслу, должен был отправиться вслед за ней. Именно в результате их злонамеренных происков она внезапно заболела, а затем и скоропостижно ушла из жизни. Что уж говорить! Даже я не смог ее уберечь, хотя признаюсь, — при этих словах божественный отец деликатно замялся, — за время наших тайных встреч мы воспылали настоящим чувством друг к другу.
Все еще продолжая сокрушаться, что ему не удалось предотвратить печального исхода, он тяжело вздохнул.
— Для того чтобы усыпить бдительность близких, и в первую очередь — мою, они поставили надежную защиту и подстроили все так, будто это было обычное легкое недомогание. Мне больно тебе об этом говорить, но если бы не темные силы, она была бы жива-здорова до сих пор. Но, конечно же, главной их целью было — забрать тебя! И им чуть не удалось сделать это! Помнишь свое путешествие на небеса? Нохойн тархи[88], — не сдержавшись, в сердцах ругнулся он. — Они хотели воссоединить половинки ваших душ в потустороннем мире, и уж тогда я бы точно был бессилен. Но наперекор их козням, я сумел-таки вмешаться, взломал их защиту, поставив взамен свою, и вернул тебя на землю!
Мунко тотчас вспомнил все подробности своего небесного путешествия.
«Так значит, это мой божественный отец позаботился о том, чтобы прочная пелена ограждала меня
