вокруг меня, — пренебрежительно кивнул он на своих друзей. — Бабки заколачивать — это особый, можно сказать, божий дар. Я, например, с нуля начинал. А они способны только на то, чтобы присосаться к уже готовому.
Бахвальство Цырена надоело Мунко.
«Надо же, божий дар, — усмехнулся он. — Неужели еще один избранник объявился?! Ну, уж нет, просто распоясавшийся нахал, причем ставший богатым далеко не праведным путем», — и перед мысленным взглядом Мунко промелькнули картинки основных этапов обогащения Цырена.
— Послушай, — сказал Мунко, в упор глядя на своего приятеля. — Говоришь, с нуля начинал? А начинал-то ты с конопли. Сколько земляков своих дурью[91] потравил, не считал? А леса сколько незаконно вырубил? Да, тебе никто не указ, раз все куплено. А Дандара по миру пустил, ты не забыл? Он ведь на тебя честно работал, а ты его обманул! Вот он, бедняга, и не выдержал.
— Что ты мелешь! — возмутился Цырен. — Какая еще конопля?! А Дандар, царствие ему небесное, — все знают, что на охоте в ущелье случайно сорвался!
— Случайно, говоришь? — в свою очередь возмутился Мунко. — Он ведь и на охоту пошел, потому что в доме есть нечего было. Четверо детей. Он полгода терпеливо ждал, когда ты ему заплатишь. Ты и не представляешь, какой большой грех на душу взял!
— Заткнись, урод! — закричал Цырен. — Повторяю, всем известно, что это несчастный случай. Эта звериная тропа очень узкая и опасная, и такое на ней не раз случалось и с куда более опытными охотниками. И вообще, откуда ты все про меня знаешь? — Казалось, он даже стал трезветь от неприятного для него разговора. Да и те двое, что пластом лежали на кроватях, заворочались от шума, невнятно матюгаясь.
— Эй вы, шантрапа, вставайте! — заорал на них Цырен. — А то все на свете проспите! Лучше давайте вместе проучим этого городского хмыря! Тайсон, — позвал он одного из парней, который, встав с кровати, оказался огромным, устрашающего вида верзилой. Да и Баторка с Худым переглянулись, очевидно, готовые выполнить волю своего главаря, хотя лично не имели ничего против Мунко. Обстановка явно накалялась (пятеро на одного!), но Мунко был уверен, что в состоянии усмирить кого угодно. Поэтому он спокойно и даже пренебрежительно сказал Цырену:
— Действительно, я все про тебя знаю. Больше того — я даже вижу все это. А сейчас я и тебе предоставлю эту возможность. И ты, тварь, сам убедишься в том, что никакого царствия небесного для Дандара нет и быть не может, потому что его душа так и осталась неприкаянной. И виноват в этом именно ты! Это ты довел его до отчаяния! А тот Шудхэр[92], который столкнул его в ущелье, скоро доберется и до тебя!
— Что ты мелешь? Откуда тебе все это известно?! — как заведенный повторял Цырен, непривыкший, чтобы ему перечили.
Мунко напрягся, пытаясь материализовать образ несчастного Дандара, который все это время незримо присутствовал здесь. В какой-то момент Мунко почувствовал, что его усилий недостаточно и призвал на помощь эжина — покровителя аршана. Дух откликнулся на его призывания, и они совместно явили образ неприкаянного несчастного мученика.
— Смотри, — жестко сказал Мунко Цырену. — Обернись и хотя бы поздоровайся с ним!
От вида изможденного и оборванного Дандара, одетого тепло, не по-летнему, вся ватага дружно ахнула.
— Нет, нет! — в ужасе вскричал Цырен, закрыв лицо руками.
— Поговори со своим другом, — Мунко притворно ласково обратился к нему: — Ты ведь многое обещал ему при жизни и на похоронах. Ну, что же ты молчишь? — продолжал он, но заметив, что Цырен уже обмяк на стуле, перестал издеваться. К тому же и образ Дандара, который требовал значительных усилий для поддержания его в видимом состоянии, стал понемногу меркнуть.
— Бохолдой, даху-у-ул[93], — в суеверном страхе шептали вмиг протрезвевшие парни, заискивающе поглядывая на Мунко, надеясь, что он простит их за то, что по недомыслию чуть не избили его.
— Варнаки, мать вашу, — беззлобно ругнувшись, Мунко вышел из дома.
Они облегченно вздохнули.
На следующее утро в дверь комнаты, в которой остановился Мунко, осторожно постучали.
— Да, — отозвался он.
Дверь приоткрылась, и на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, появился Цырен. Он уже не выглядел тем распоясавшимся и неуправляемым нахалом, готовым купить всех и вся. Из-за его спины робко выглядывали и остальные участники ночного застолья.
— Ха, всей ватагой пожаловали! — Ну что же, You are welcome! — насмешливо приветствовал их Мунко. — Помнится, вчера вы меня чуть не побили!
Неужели пришли разборки устраивать? — на всякий случай он перешел в наступление. — Не на того напали, — угрожающе добавил он.
— Что ты, что ты! У нас и в мыслях ничего подобного не было! После тебя мы заснуть не могли, все дахуул Дандар перед глазами как живой стоял, — волнуясь сказал Баторка. — Друг другу душу изливали, грехи свои вспоминали.
— Пока молодые, здоровые, ни о чем не думаем, — вставил Цырен.
— В общем, неправильно живем, — продолжил Баторка. — Все норовим себе хапнуть. А ведь наши старики помнят, что известный на всю республику провидец Шагжи такие времена еще сто лет назад предвидел. Он говорил, что вначале испортятся люди, а затем они испортят землю. Дескать, если исчезнет сострадание и милосердие у людей, то исчезнет оно и у природы! Люди до сих пор его помнят и продолжают верить ему.
— Еще бы: он и революцию, и полет Гагарина в космос предсказал. Он говорил, что вначале в небо собаки полетят, а уж после них и человек. Разве не так все и произошло на самом деле?! — воскликнул Цырен.
— Ты, Мун, редко приезжаешь и, наверное, не знаешь, что у нас уже года три как в озере рыба пропала, — пожаловался Баторка.
— А потом оно и вовсе заилилось, — печально добавил Худой. — Водоросли цепляются — на лодке невозможно пройти. Да и купаться в нем уже нельзя.
— Лес вот, опять же, в окрестностях мы без разбора повырубали. Теперь и за ягодой сходить некуда. Оползни с хребта пошли. — сказал Тайсон.
— Шагжи по этому поводу говорил, — Цырен начал издалека, очевидно, собираясь сказать что-то очень серьезное. — В конце концов, мол, должен явиться человек, который сможет все это исправить. Но он также говорил, что этому человеку в одиночку будет трудно, ему надо помогать. Ну, — он слегка замялся, а затем сказал: — мы тут между собой переговорили и решили тебе помогать.
«Значит, они признали во мне того человека, явление которого сто лет назад предсказывал провидец?! Надо же, как один к одному все складывается: встреча с божественным отцом, его наставления, затем — откровения Шагжи, а теперь вот и помощнички нашлись».
Глядя на парней, он неожиданно для себя решил: «Пожалуй, с их очищения и начнем. Вон сколько скверны в них накопилось».
— Мун, — тихо сказал Цырен. — Что мне делать?
— А что тебе делать-то, — подначил его Мунко. — Ты ведь ночью говорил, что у тебя якобы есть какой-то божий дар «бабки делать». Ну вот и продолжай их делать!
— Да ладно уж, — примирительно махнул рукой приятель. — Сам знаешь, чего иной раз по пьяне не наболтаешь. А вот Дандар дахуулом стал, он от меня не отстанет. Я понимаю, это очень опасно.
— Ну, раз ты это понял, то попробую тебе помочь, — согласился Мунко. — Но от тебя самого очень многое зависит.
Остальные парни деликатно вышли из комнаты.
