Журнал «Байкал» 2010–01

тибетской традиции много значит форма подачи, целые трактаты выдержаны в стихотворной форме.

В обеденный перерыв сходил в ЦДЛ, где пообедал. Заказал билет на вечер Д. Самойлова на 23 мая. Кассирша — евреечка, узнав, что я член СП, любезно согласилась записать.

Спросила:

— Вы знаете сказку о золотой рыбке?

— Если Пушкина, то знаю.

— Так вот: не горюйте… все получится.

— А чтоб не оказаться у разбитого корыта, когда я должен прийти за билетами?

— Как приедете из Ленинграда, так и приходите в кассу. В ЦДЛ — те же лица: нет поэтов, есть члены СП.

Вечером — в зале диссертаций. Зафиксировал до конца III главу: о тибетской поэзии (Савицкого). После библиотеки снялся с номера в гостинице, поехал в Беляево с вещами.

Хорошо

Хорошо, что в президиумах не сижу.
Хорошо, что никто не мешает, когда молчу.
Хорошо, что не пишется, чего не хочу.

Грустно

Грустно, когда страной управляют старики.
Грустно, когда эпоху обслуживают стихи.
Грустно, когда средь поэтов водятся стукачи.

14.5. Пятница.

Утром — по радио «Раздумие» (для скрипки и виолончели) Глазунова.

Дуэт на извечную тему —
о горести и свете бытия.
Пела скрипка о любви,
о печали — виолончель.

К 11 часам подъехал до Ленинки. Отсюда, с Беляева, около часа езды, если не ровно час. Проработал оставшуюся литературу. Прочитал предисловие книги Туччи «Тибетские народные песни» (Tibetan folk songs). Затем другую книгу «Tibet. Land of snows». Перелистал «Дхаммападу». Прочитал С. Хмельницкого «Каменный щит» (Л., «Сов. пис», 1960). Эта вещь напоминает, что очень мало художественной литературы о монголах на Руси. А ведь это тема.

Продолжаю читать прозу Рильке, его «Заметки…». Цитата: «…Если в тебе зреет что-то, заставляющее тебя содрогаться, помни: для тебя полезно, если никто и ничего не будет знать о тебе» (Ч. 1, с. 96).

Возвращаясь часов в пять вечера, попал под дождь. Поднял воротник, доходя до дома, увидел радугу. Она окаймляла квартал, микрорайон, островки сохранившегося леса, овраг, новые небоскребы. Даже алкаши у пивного бара залюбовались ей. Выглянуло солнце в просветах туч.

Может, утренняя скрипка
превратилась в радугу к вечеру.
Или это твоей улыбкой
дня исход и начало увенчаны.

Дождь перестал. Сегодня в 23.57 — to Leningrad.

* * *

Две песчинки, два тихих венца мирозданья,
мы однажды на Млечном Пути повстречались.
Значит, наши глаза излучали сиянье,
наши руки, как Тигр с Евфратом, сплетались.

Были нашим дворцом гималайские скалы,
ложем нашей любви — аравийские степи.
Жажду мы утоляли из рога Байкала
и кружились, как белые лебеди, в небе.