– Опасное дело затеял, Збыслав Якунович. С пол-сотней воев к волку в пасть лезешь.
– Мы на своей земле. К тому ж я не сражаться с ними еду. Разведать только.
– Бог тебе в помощь. Когда собираешься ехать?
– Как стемнеет. Проводник мне нужен толковый, чтобы места здешние знал, как собственный огород. За тем к тебе и приехал. Есть у тебя такой?
– У меня таких много, – улыбнулся Каша, показав крупные неровные зубы. – Выбирай любого.
– И еще об одном попрошу. До Торжка четыре дня пути, а в такую погоду – все шесть. Помоги с едой и зерном для коней. В твоем хозяйстве, чаю, все есть.
– Мясо, мед и соль у меня свои, – сказал Каша, – а вот хлеб, крупа и овес у смердов только есть. Мы свою муку еще зимой подъели, теперь у конятинских вымениваем на соль, скору и дичь. Они народ не скаредный, много не просят, а то и так дают. Чем богаты, тем и с тобой поделимся.
– Спаси Христос. Теперь подождем малость, а как кони отдохнут, так и двинемся.
– Трудно тебе придется. До сих пор вы посуху шли, теперь через топи пойдете. Попробую я Савела уговорить вас повести. Лучше него охотника тут нет, каждую тропку в лесу знает. И послушай моего совета – подожди до утра. Утро – оно вечера мудренее. А я тебе все-таки баню истоплю. Мы тут со товарищи приспособились баню по-белому топить – одно удовольствие. Тепло, и дым глаза не ест.
– Эх, душа чудская, бес с тобой! – махнул рукой воевода. – Твоя взяла. Мы ведь, почитай, пять суток в седле провели.
– Ну, так я пошел затапливать, – ответил Каша.
Савел, страхолюдного вида мужик средних лет, весь обросший бородой, косоглазый и шепелявый, и в самом деле оказался бесценным проводником. Он наотрез отказался взять коня, хотя Збыслав предлагал ему любого жеребца из заводных. Более того, Савёл велел ратникам спешиться и идти, ведя за собой лошадей в поводу. Поначалу Збыслав не понял, для чего это нужно, но, едва отряд отошел от Конятино на два полета стрелы, как начались болота, и несколько коней было потеряно за какие-нибудь пять минут. Лошади утопли в трясине так быстро, что пораженный Збыслав только успел подумать – будь на них всадники, неминуемо утонули бы вместе с конями.
Весь день отряд шел на юг, обходя топкие места по узким тропкам, стараясь держаться возвышенных мест, поросших лесом. Каша сказал правду; низины были затоплены, земля раскисла. Под деревьями на высотках еще лежал грязный ноздреватый снег. Вода местами доходила лошадям до брюха – в таких местах Савел давал команду пробираться верхом. Охотник так уверенно командовал отрядом, что Збыслав почувствовал себя лишним.
Когда солнце зашло за верхушки сосен, проводник согласился сделать привал на отдых. Для ночевки нашли сухое место недалеко от затопленной дороги. Вокруг рос густой сосновый лес, и с заходом солнца стало очень холодно. Воевода спросил, можно ли разжечь костры.
– Коли найдешь сухую калину, так жги, – ответил проводник. – А коли нет, ночуй без огня.
Збыслав больше не сомневался, что монголы вряд ли рискнут в таких условиях идти на Новгород. А еще он пожалел, что не взял с собой шатры – все было бы удобнее ночевать. Но Савел все же умудрился разжечь костер из огромной лесины, у которого гридни Збыслава и просидели всю ночь.
Утром сгустился туман. Идти приходилось осторожно, и Савел для безопасности вывел отряд поближе к шляху. К полудню прошли верст восемь, и тут вернулись дозорные, посланные вперед воеводой.
– Впереди всадники! – сообщили они. – Вроде нашенские.
– Сколько их? – спросил Збыслав.
– Пятеро.
– Добро, – Воевода повернулся к Савелу. – Видишь, шлях-то проезжий стал. Теперь по шляху и конный пройдет.
– Стал-быть, я тебе больше не нужен, – сделал вывод Савел.
– Отчего же, нужен, – засмеялся Збыслав. – До Торжка путь неблизкий, не всегда сможем по шляху идти. Вдруг как понадобится в лес уходить!
– А я-то думал, что больше не нужен, – огорчился Савел.
– Едем! – скомандовал воевода.
Вода ушла со шляха, но от этого дорога ничего не выиграла – волокуша или телега в такой грязи неминуемо бы завязла, а уж тем более пешеход. Сильные кони дружинников шли с натугой, по самые бабки проваливаясь в тяжелое липкое месиво. По обочинам стлался белесый густой туман. Некоторые из ратников вполголоса бормотали наговоры – уж слишком неприветливыми были окрестности.
– Чего бормочешь? – спросил Збыслав одного из них.
– Так, молюсь я. Тутошние места нехорошие, тати много невинных людей побили. Может, бродят теперь упокойнички в этом тумане? Спаси и сохрани! Спаси и сохрани!
– Балмочь, – сказал воевода, но неприятный озноб по спине все же ощутил.
Граница леса резко оборвалась, шлях вышел в пологую долину, и туман стал реже. Впереди, навстречу Збыславу и его людям, ехали пять всадников.
– Кто такие? – закричал, привстав в стременах, воевода. – Назовись!
– Народ хрестьянский! – ответили с той стороны. – Тут воевода новоторжский Радим, и мы с ним. Слава Богу!
– Прокоп, никак ты? – Збыслав узнал в передовом воине ратника из своей сотни. – Вот так встреча! А ну, давай к нам!
Всадники съехались, начали обниматься, хлопать друг друга по спинам, по плечам. Прокоп и его люди
