одну вещь. Не скажу, что простую, но поймите. Тот центр мироздания у нас в нашей душе — мы его потеряли, да. Но возвращение!.. Должны вернуться. Разными путями. Каждому — свой путь. Ищите! Рукописи твоего отца, Сергей. Ищите их! Если там правда, вы почувствуете это. Судьба подскажет сама. Цель у нас одна, верно. Но вот путь у каждого свой. И каждый должен найти. Я нашел. Свой! Вы — ищите.
— Ищем. — Даня вздохнул, поддернул пояс с кобурой, тот сполз. — А если, например, мы... ну, вот я хотя бы — найдем путь здесь, у вас? — Он выразительно указал взглядом на стены монастыря.
— Милости просим, — ответствовал монах. — Но только тогда, когда это станет для вас насущной необходимостью. Играть в монахов и «примеряться» к монастырю — дело недостойное.
— Да это понятно, — согласился Даня.
— А к разговору нашему мы вернемся, — пообещал отец Никифор.
— Ох, нескоро только, — Даня вздохнул. — Что-то мне так кажется...
— Ничего, — сказал отец Никифор. — Всякому овощу свое время.
Назад парни шли молчаливые, загруженные. Особенно Михей казался озадаченным. Даже в лице переменился вроде бы... что, в сущности, и было: хлыщеватая игривость и развязность пропали, сменившись нормальной человеческой задумчивостью, такой же, как у Дани или Сергея.
Михей поежился, взглянул в небо.
— Однако, господа, — молвил он, — не заметили ли вы одной странной вещи?
— А именно? — спросил Даня.
— А именно, пока мы стояли да толковали там, то ничуть не мерзли?..
И ведь верно! Словно в жаркой беседе мороз сам собой куда-то делся. Сергей простодушно удивился этому, Даня многозначительно усмехнулся.
— Знаем, знаем, — проговорил он так же многозначительно, но Михей не стал на сие обращать внимания.
— Ну давайте, мужики. — Он стянул перчатки. А после рукопожатия как-то нерешительно поскреб пальцем бровь.
— С-слушай...
— Слушаю, — сказал Даня.
— Ты... м-м... ну, извини, если что. Могло сложиться впечатление, что я на вас давлю... Ну так вот, больше не сложится. Видимо, я в чем-то был не прав, — решился сказать он.
— Да что там, — Даня махнул рукой. — Пустяки.
— Во всяком случае, надоедать я вам больше не буду. — Михей улыбнулся. — Если что — звоните! Связь есть. Счастливо!..
На том расстались. Даня и Сергей пошли к Гвоздю.
— Н-не жарко... — стуканул зубами Сергей. — Точно, там было нормально, а тут...
— Ничего, сейчас дойдем. Дошли.
Гвоздь встретил их бурно, вытаращенные глаза сверкали: удалось-таки ему проникнуть в гоблинские мозги, или как их там назвать.
— Жрать готовь, — сразу остановил поток эмоций Даня.
Тот взялся за посуду, но делиться пережитым не перестал:
— Представляете?! Оказывается, уродище-то это, да еще маг — ну, тот, которого мы с ним там грохнули, — они у себя там бунт затевали, в ихнем царстве-государстве долбаном... Вот им зачем Муха был нужен! Они, придурки, решили, что он тоже вроде мага!.. И хотели потом своих переколбасить. С ним-то! Одно слово — придурки.
— Ну, это невесть какое открытие. — Даня стащил сапоги. — У них там грызня не кончается, известно.
— Знаю. Но тут еще пункт есть.
— Еще? Давай выкладывай свой пункт.
— Не мой. Но интересный! Вот: они часть солдат припрятали для себя, для будущих дел. И знаете где? В белом круглом доме, вон там, к вам ближе, — сказал он Сергею. — Знаешь?
— Да. — Сергей немного удивился. — Это на отшибе? Мы с ребятами как-то на крышу залезли, смотрели. Оттуда видели. Помню, да.
— Точно. — Гвоздь просиял. — И ведь хитрые твари, а? Они просекли, что этот район опасен, лишний раз ни один гоблин сюда не сунется... Вот и спрятали неподалеку своих уродов.
Так надо их грохнуть! — Сергей посмотрел на Гвоздя, затем на Даню.
— Успеется. — Даня блаженно вытянулся на лежанке. — Не спеши, Серега, это от нас не уйдет...
И не ушло. Но сколько же пришлось не спешить!..
Зима потянулась долгими сумерками, вечерами и ночами. Выдалась она студеная, бесснежная, Костиной печке в метро много пришлось поработать... Да и ребятам довелось испытать.
В экспедицию к «Олимпийскому» думали отправиться через центр: хотелось проверить, как же в самом деле там святыни, насколько они недоступны гоблинам... Не удалось. Рукопись портит злую магию нечисти, но нейтрализовать технику, которая сама по себе этически нейтральна, не способна. Прорваться сквозь мощные вооруженные отряды оказалось немыслимым. Вынуждены были вернуться. Зима прошла в боях с карательными отрядами.
Наступила весна.
Глава 18
ВСПОМНИТЬ ПОЛЯНУ
Сергей шел по утреннему лесу, где еще не просохла роса. Серебристыми капельками отблескивала она на свежей, такой нежно-зеленой травке, какая бывает только в мае. Сергей ощущал радость оттого, что он вернулся в свой лес — как-никак, родина, и он не забыл ее за эти полгода, он все узнавал здесь: и тропку, и кусты орешника, и сломанный дуб — вот его ствол сумрачно темнеет средь юной зелени...
Дорожка раздваивалась. Сергей хорошо знал эту развилку. Налево — ход к шоссе, заброшенному и рассыпанному временем. Направо — тропинка шла чуть под уклон, почти терялась в густом подлеске, затем несколько раз виляла туда-сюда и, наконец, выбегала на полянку.
О, эта поляна!.. Какая здесь красота! Как ласково гнутся ветви деревьев и кустов, какая густая трава, какая россыпь цветов!.. Впрочем, цветы позже, летом, а пока только май, и все только начинается...
— Серега! Серега!
... начинается. Только что за гадство, что это там...
— Серега!
... кто это...
— Да Серега! Подъем!
И Сергей проснулся.
Фонарь с затемненным стеклом светил так, что были видны лишь контуры предметов. Но по голосу было ясно, что это О-о. Сергей зевнул: ага, понятно, пять утра... Пора идти в дозор, менять товарища, отдежурившего ночь.
— Встаю, — сказал он негромко. — Как у тебя было?
— Да все нормально. — О-о стянул через голову ремень автомата. — Там, —
