лишь скупого кивка головой. Все может измениться буквально завтра, и тот небрежный кивок головой тебе ой как припомнят.
Что творится в последние дни при дворе – даже представить трудно. Все встало с ног на голову. Можно смело держать пари на любые деньги, что дворец Ромасов напоминает сейчас разворошенный муравейник. При живом еще императоре дворня перегрызлась за трон. А умрет монарх или останется жив – никому и дела нет. Зачем осложнять себе жизнь? В жизни все дело случая, но каждый случай нужно готовить. Собака лает, ветер носит, и все при деле.
От входной двери прилетела звонкая бронзовая трель. Снова колоколец! Галерея лиц перед глазами завертелась, как мир вокруг карусельной лошадки. Это никогда не кончится, подумал Иван, открыл глаза и рявкнул:
– Прием окончен!
Никакой реакции. Кто-то еще не знал, что вакантное место уже занято, и продолжал надеяться на благосклонность фортуны. Дергал колоколец за шнур, и тот щедро доился бронзовыми переливами. Настойчивость очередной претендент выказал не меньшую, чем Волт. Пришлось встать. Иван нехотя прошагал в коридор, с кислой миной открыл дверь и прикусил губу, узрев гостя. Вернее, гостью. В руке у нее был неизменный «Вестник Гелиополиса».
– Д-добрый вечер, мне…
– Вечер, увы, не добрый, и вам не повезло. Место уже занято.
– Вы… ты меня не узнаешь?
Обезоруживающее начало. Иван поджал губы, нахмурился и медленно покачал головой. Ковыряться в памяти – все равно, что пытаться вызвать рвоту при абсолютно пустом желудке. Бесполезные потуги разбудят только жжение внутри и вкус желчи во рту. Так, по крайней мере, было до сих пор. Проверено, и неоднократно. И, пожалуй, не стоило затевать процесс узнавания на пороге. Интересно, как правильно обращаться к гостье из своего прошлого? Входи или входите?
– Милости прошу. – Имяхранитель посторонился, приглашая женщину войти, и придирчиво оглядел ее сзади.
Высока, стройна, светловолоса. Намек на полноту нисколько ее не портил. К сожалению, черты незнакомки не стали тем ключиком, который подошел бы к заколдованному замку, как в том убеждены некоторые эскулапы. Освобожденные воспоминания не хлынули широким потоком из потайной комнаты. Напрасные надежды, комната осталась заперта.
– Значит, объявление не имеет отношения к визиту?
– Ты совсем-совсем не помнишь меня, Ваня?
– Совсем-совсем. Извини за холодность. Кофе кончился. Может быть, мадеры?
Знакомая незнакомка молча кивнула и опустилась на стул.
Неделю назад Иван полностью обновил интерьер квартиры; сейчас его обиталище напоминало аскетичностью обстановки келью монастырского послушника. С тем малым исключением, что не угнетало низкими сводами и полумраком. Обилие пространства, стекла, воздуха и светлых тонов заставляло дышать глубже, а голову держать выше. Невольно это почувствовала даже гостья, расслабилась.
Да и мадера была чудо как хороша. Прежде чем попасть на стол, дивный дар Фанеса совершал кругосветное морское путешествие вдоль пределов Ойкумены, вокруг всех сорока четырех островов. И в трюме парусника (непременно парусника) стяжал благорасположение повелителя морских глубин.
– Даже не знаю с чего начать… – гостья потупилась и тяжело вздохнула. – Нет, знаю! Когда-то, Ваня, мы были друзьями. Близкими друзьями. Очень близкими…
Незнакомка облизнула пересохшие губы и залпом допила свою мадеру. Решительно выдохнула и твердо продолжила:
– Меня предупреждали, что сейчас ты… другой, но я ведь так упряма. Когда-то мы были очень близки, и я надеялась, что ты вспомнишь. Но молва права, прошлого для тебя не существует, и что делать дальше – я не знаю.
Иван поджал губы. Дамочка говорила, будто цитировала мелодраматический романец.
– Единственное, что я понял из сказанного – объявленная вакансия финансового консультанта тут ни при чем.
– Все так же холоден и рассудителен, – усмехнулась гостья. – Браво! Хоть что-то в этом мире не подвержено тлену разложения. Хорошо же, начну сначала. Вакансия тут действительно ни при чем. Я – Палома, Пальма, как ты меня звал когда-то. Но посвящать ли тебя в свои дела – уже и не знаю! Я для тебя пустой звук, ноль, никто!
Пока Палома говорила, имяхранитель, мало вслушиваясь в слова, изучал внешность гостьи. Глаза, обрамленные длинными ресницами, отливали васильковым цветом. Прямой нос Иван назвал бы римским, если бы тот не был чуть длинноват. Зубы – ровные и крепкие, как фортепианные клавиши; пухлые губы.
«Бесконечно обаятельная особа, – решил Иван. – Если рассказ о нашей прежней близости – правда, я собой доволен. Болтают, что вкус на женщин с течением жизни не меняется. Похоже, не врут…»
– Вот, взгляни. – Палома достала из сумочки фотографическую карточку и протянула Ивану. – Надеюсь на твою зрительную память. Ну, возьми же!
«Здравствуйте, я привет из прошлого!» Иван медлил и не решался взять фото в руки. Будто маленький кусок картона угрожающе тикал и обещал рвануть, наподобие адской машинки бомбистов.
– Кое-кого ты узнбешь, уверена. Не бойся, возьми же! Ты никогда не был трусом, помнишь?
Вспомнишь, как же! Удар ниже пояса, красотка! Взял. На травянистом поле несколько бесшабашного вида молодцев в спортивных костюмах скалились фотографу, а один из них (Иван с замиранием сердца узнал себя, только моложе и улыбчивее) держал на руках девушку. Палому.
– Это я, – бесстрастно согласился Иван.
– И это я! – с жаром подтвердила Палома. – Так ты выслушаешь меня?
Иван молча наполнил пустые бокалы мадерой, задумчиво пожевал губу и, наконец, кивнул.
– Говори.
Только сейчас стало видно, как напряжена была Палома. Но ее отпустило, под глазом забилась жилка, руки и ноги затряслись.
– Дворец напоминает сейчас улей, в который ткнули палкой, гнездо со змеями! Все гудит, жужжит и пытается укусить! Император еще жив, а наследнички уже пилят корону. Стервятники! Двор поделен на фамильные кланы, и каждый клан пытается усадить на трон своего ставленника.
– Старо как мир. Насколько мне известно, законно притязать на венец могут четверо, – усмехнулся Иван и пригубил мадеры. – Или я чего-то не знаю?
– Не знаешь, – сказала Палома. – Их больше. Пять. Существует еще один претендент. И его жизни угрожает серьезная опасность. Могут просто убрать с дороги, как упавшее деревце.
– А деревце пока не искушено в придворных интригах и по малолетству неопытно?
– Да. Но это единственный его минус. Единственный! – Палома раскрепостилась и заговорила с жаром. – Ваня, мне нужна твоя помощь. Всем нам нужна твоя помощь! Маленький Анатолий Ромас приведет Перас в такое «завтра», о котором ты и помыслить не смел!