звезды принимали бой. И Мэй, маленькая Мэй, напружиненная, словно натянутая тетива тугого лука, тянулась навстречу четырём летящим змеям, несущим на Катакомбы зародыши Адского Пламени.
Змеи приближались. Мэй силилась ухватить их за тонкие гибкие шеи и сжать - так, чтобы хрустнули позвонки, чтобы мерзкие твари издохли, рассыпались за сотни километров отсюда тонким прахом, который уже не сможет убивать. Однако змейки изворачивались, они не давались, снова и снова проскальзывая между пальцев девочки. И Мэй стало страшно - она знала, что будет, если эти твари доберутся до пещер Миктекасиуатль. Её захотелось разрыдаться от отчаянья и от ощущения собственного бессилия, но она пересилила себя и опять потянулась незримыми пальцами к змеиным шеям.
'У неё не получится, - холодно и отстранённо размышляла Эухенья. - Четыре сразу - девочка поневоле рассеивает своё внимание'.
'Не получится, - отозвался Алан. - Это мёртвые и неуправляемые куски металла с дьявольской начинкой. Их не остановить - их можно только разрушить. Но ракеты ещё далековато, а когда они приблизятся, неизвестно, что произойдёт раньше: мы их разрушим, или Адский Огонь вырвется наружу'.
'Помогай!' - коротко бросила Миктекасиуатль, и Старик мгновенно понял, что она хочет сделать. Понял он и то, что задуманное ею смертельно опасно для них обоих, однако ни секунды не колебался - ведь его Кармен сказала ему: 'Ты пришёл слишком поздно для любви, но не поздно для боя…'.
…Склон, по которому скатывались зловещие змейки, обернулся каменной плитой. И плита эта оказалась чудовищно тяжёлой: в первый миг Алан подумал, что им с Кармен (даже используя всю совокупную Силу нескольких сотен людей-индиго) ни за что не удастся её не то что повернуть, а хотя бы пошатнуть. Но другого выхода не было.
Ладони Эухеньи и Алана приподняли нижний край плиты, и тогда пришла боль. Алан сжал зубы - он знал, что эта боль бьёт по всем, кто входит в кольцо, и понимал, что самые слабые ученики начнут сейчас терять сознание и падать. Однако они с Кармен не имели права ни упасть, ни потерять сознание, даже если их телесные оболочки начнут распадаться.
…Джефферсон, следивший за полётом ракет по экрану радара, насторожился. Четыре точки замерцали, то исчезая, то снова появляясь. 'Что за чертовщина, - подумал хайерлинг. - Помехи? Сбой аппаратуры? Нет, на соседнем дисплее то же самое. Что происходит?'.
Но Диего Рохо - Игорь Краснов - понял чутьём человека, услышавшего отражённый в Мировом Зеркале крик из будущего, что происходит.
Эухенья и Алан
…Тяжкая плита качнулась и приподнялась, и змеи замедлили свой бег, не понимая, куда бежать дальше. Они знали: цель - край плиты, однако пространство вокруг ракет вставало на дыбы, и тщательно рассчитанные траектории искривлялись.
Диего услышал слабый вскрик, и ещё, и ещё. Упала девочка-индиго, и мальчик, и девочка постарше. Наставник и Мать-Ведунья забирали всю энергию, собранную учениками, и те падали на холодный каменный пол Зала, теряя сознание от невыносимой боли, - падали один за другим.
…Плита дрогнула, пошла вниз, и встрепенувшиеся змеи снова увидели цель. Ученики падали, но Алан и Миктекасиуатль не сдавались: они тянули и тянули каменную тяжесть, превозмогая боль и нещадно отбирая энергию у всех людей-индиго, входящих в кольцо.
Упала Эстрелла. Диего видел глаза своего сына, видел, что тот хочет кинуться к ней, но Андрей остался на месте, до конца выполняя долг воина. Видел Рохо и струйку крови, текущую из прокушенной губы Наташи, - его захлестнули жалость и боль, но взгляд дочери оттолкнул Диего. 'Не мешай, отец!' - явственно читалось в этом совсем недетском взгляде.
…Плита раскачивалась, змеи дёргались. И всё-таки они приближались - судорожными рывками, но приближались, ныряя среди волн колеблющегося пространства…
Покачнулся и осел Андрей. Мерседес вскинулась; Диего схватил её за локоть и сумел удержать - помочь сыну она сейчас всё рано не сможет, а оказаться в фокусе энерговихря равносильно самоубийству. И женщина затихла, только закрыла глаза, чтобы не видеть того, что будет дальше.
Упал Хайк. Мэй даже не повернула головы и спокойно приняла в свою ладонь пальцы Наташи. Зал усеивали обмякшие тела потерявших сознание - на ногах оставались только четверо: Эухенья, Алан, Мэй и Наташа. Рохо смотрел, борясь с желанием тоже закрыть глаза.
…Каменная плита вспучилась, вздулась горбом, и змейки потекли в разные стороны. В Зале полыхнула сиреневая вспышка - Мэй с Наташей выложились без остатка и молча упали у ног Матери- Ведуньи и Наставника. Перед глазами Диего поплыли фиолетовые круги, но он чётко видел Алана и ведьму. Их ауры переплелись, слились воедино, и тогда Рохо понял: именно так выглядели со стороны Вестники - Хок и Муэт, - когда творили свою великую волшбу…[22]
Рохо казалось, что Эухенья и Старик горят, тают в танцующем пламени, превращаясь в поток чистой энергии, яростно гнущей пространство. Глаза Диего начали слезиться, он невольно моргнул, а когда снова обрёл способность видеть, Миктекасиуатль и Алан уже не стояли - они неподвижно лежали на каменном полу пещеры, так и не разомкнув крепко сцепленных рук.
…Змеи соскальзывали с плиты, но сама плита вдруг качнулась и рухнула на Эухенью и Алана, давя и сокрушая…
'Кармен… Тёмная, тёмная, тёмная ночь, наполненная шорохом листьев и криками ночных птиц… Горячие губы и запах твоих волос…' - успел подумать Наставник.
'Олег… Море и пустой, пустой, пустой горизонт, на котором ни паруса, ни дымка… И слёзы, слёзы, слёзы, застилающие глаза…' - успела подумать колдунья.
Незыблемая земная твердь под ногами Диего дрогнула.
Первая из ракет не долетела до входа в Катакомбы: она взорвалась на том берегу реки - там, где окраины Пуэбло-дель-Рио сменялись джунглями, - и город умер, не успев даже вскрикнуть от боли. Огненная волна прокатилась, оставляя за собой Мёртвую Пустыню, и Рохо увидел (и даже не удивился тому, что он
Вторая ракета встретилась с землёй в западных горах, и долго ещё скатывались с обожжённых боков горных кряжей каменные лавины, словно горы ворчали, раздражённые полученным ударом.
Третья разорвалась высоко в стратосфере над Карибским морем, родив новое бешеное солнце - к счастью, быстро погасшее.
Хайерлинг второго ранга Джефферсон не получил обещанный ему генералом Бладом первый ранг. Четвёртую ракету отшвырнуло почти в ту же точку, откуда она стартовала, и Джефферсон не успел даже сообразить, что означает неожиданно появившаяся на экранах локаторов отметка - взрыв мегатонной боеголовки превратил всё на десятки миль окрест в точное подобие преисподней.
…Дети Катакомб приходили в себя. Едва оправившаяся Эстрелла уже хлопотала возле Андрея, опередив кинувшуюся к сыну Мерседес, и ещё пошатывающиеся Мэй с Наташей в четыре руки споро расправляли смятую ауру Хайка. Диего почему-то был уверен, что никто из индиго серьёзно не пострадал, и что даже воины наверху успели укрыться под надёжными гранитными сводами пещер.
И только двое в Зале учеников не подавали признаков жизни. Мало-помалу вокруг них собрались все обитатели горного гнезда - горькие вести летят на крыльях.
Наставник и Мать-Ведунья лежали неподвижно, и не надо было владеть магией, чтобы понять: Кармен-Эухенья-Миктекасиуатль и Старик-Алан-Олег мертвы.
– Не понимаю, - Блад слегка барабанил пальцами левой руки по гладкой поверхности стола, и его перстень разбрасывал алые огоньки, словно с острых лучиков пентаграммы срывались крошечные капельки крови. - Ракетоносец уже вышел в расчётную точку - они дали подтверждение по звукоподводной связи, - а потом… Неужели их перехватили лодки-охотники русских? Возможно, конечно, но тогда непонятно, что же могло толкнуть наших потенциальных противников на немотивированную атаку - ведь ни одна ракета с борта 'Франклина' так и не была выпущена. Внезапная авария? Потеря управления? Тишина полная…
– Гадать нет смысла, - 'роскошная смерть' равнодушно пожала плечами. - Ясно одно: лодка погибла,
