чувства страха и самосохранения. — Послушай, дракон, эй! Ты ранен.
— Я знаю, — мрачно ответил дракон и посмотрел на крыло, из которого сочилась золотисто-бурая жидкость. — Это не важно. Кто ты, госпожа, знающая страшную тайну погибели гламуров?
Девушка поудобнее перехватила суковатую палку. С этим первобытным оружием в руках она чувствовала себя куда как увереннее и даже многоопытнее.
— Меня зовут Карина, и никаких тайн я не знаю, — сказала она нарочито хриплым голосом. Девушку прямо-таки распирало от справедливого сознания собственного героизма, и потому приходилось волей- неволей выглядеть и говорить скромней. — Мне просто вдруг пришла в голову мысль, что этот урод не может двигаться при взгляде на женщину и рассыплется, если его хорошенько ударить палкой.
— Не простой палкой! — Тут уж из-за ближнего дерева выскочил запоздало обретший храбрость Уильям Магнус Гогейтис. — А палкой, точнее ветвью, сломленной со священного Дуба-с-Ушами. Так было записано мессером Острым О'титом в книге «Гламурология», но только никто не мог до сего дня проверить, насколько верно сие утверждение.
Только сейчас Карина обратила внимание на дерево, от которого она отломила орудие убийства.
Приблизилась. Обошла со всех сторон, опасливо коснулась некоторых особо разросшихся веток:
— И впрямь Дуб-с-Ушами… — растерянно протянула она. — Никогда бы не подумала, что они и в самом деле существуют.
— Ты удивительно храбрая, о госпожа, — меж тем сказал раненый дракон. — Ты не простая женщина, ибо откуда-то твоя душа знала, как надо истреблять злобных гламуров… Как твое имя, госпожа?
— Карина.
— С таким именем на устах и умереть приятно, — прошептал дракон.
— Вот еще! — возмутилась Карина. — Нечего тебе помирать. Вон Уильям тебя вылечит.
Гогейтис, возившийся у крыла дракона, поднял голову:
— Конечно вылечу. Только у него проблемы со спинномозговой жидкостью. Явная утечка.
— Может, кровь нужна? — поинтересовалась Карина. Ей было жалко дракона: такой молоденький, здоровый, блестит весь… Сражался храбро…
Первое весьма ощутимое доказательство того, что она не зарезана маньяком из «Парамона», а
— Так нужна кровь? — нетерпеливо переспросила девушка.
— Нужна, — вздохнул Гогейтис, источая вокруг себя глубокую печаль. — И кровь, и лимфа, и всякие другие важные субстанции… Взятые вместе с жизнью молоденькой девственницы.
— Верно, — вздохнул дракон, устало закрывая глаза. — Так записано в самых древних книгах о строении и повадках драконов, а твой ученый, госпожа, никогда не ставил под сомнения прописных истин.
— Блин! — Карина покраснела. — Жалко, я уже по разряду не подхожу! В смысле девственницей…
— Еще чего не хватало! — вскинулся Гогейтис. — Чтоб я тебя дракону отдал!
— А мне его жалко!
— А девственницу не жалко?! Да и где бы мы ее нашли сейчас…
У Карины взгляд опять стал каким-то запредельным. Нет, за последние пять-десять минут с ней явно произошло нечто загадочное.
— В ваших книгах ведь не сказано, что девственница обязательно должна быть человеком, — отвлеченным тоном произнесла она и наклонилась к траве, по которой были разбросаны останки поганого гламура.
— Не сказано, — растерялся Гогейтис, и в этот же миг Карина резко накрыла своей ладонью кого-то в траве.
— Похожа на мышь, — сказала она и продемонстрировала свою крошечную пушистую добычу, держа ее двумя пальцами за хвостик. — Самочка. И по всему видно, еще не женщина.
— Почему видно? — заинтересовался животным Гогейтис, а дракон издал звук, отдаленно напоминающий смех.
— Не важно. — Карина тряхнула несчастную зверушку, чтоб та не вздумала извернуться и цапнуть ее за палец. — Так, дракон, говори быстрей, этот зверь тебе подойдет?
И тут дракон все-таки захохотал:
— Отпусти ты ее! Со мной все в порядке. Рана затянулась.
Карина от удивления выпустила свою добычу.
— Но как же? — удивился и Гогейтис. — Ведь написано, что…
— У меня есть способность к самовосстановлению, — важно пояснил дракон. — Потому что созерен мой герцог нарек меня Диггером.
— Bay! — восхитилась Карина. — Имя какое-то знакомое, вспомнить только не могу, где слышала…
Дракон встал и прошелся по поляне, тщательно втаптывая в землю останки злобного гламура. При этом он задумчиво повторял:
— Гламуры по одному не летают… Чую я недоброе…
И тут он обратился к влюбленной парочке:
— Я прошу благородную госпожу и ее спутника сейчас взлететь вместе со мной и осмотреть окрестности герцогского поместья. Я подозреваю, что появление гламура в этих краях неслучайно… Это дурной знак.
— Почему? — в один голос спросили Уильям и Карина, карабкаясь на дракона.
— Потом… объясню. Держитесь крепче, пожалуйста.
— Уильям, почему ты такой зеленый? — заботливо интересовалась Карина у своего поклонника, судорожно стиснувшего руками гребенчатый выступ на драконьей спине и избегавшего смотреть вниз. — Тебе плохо?
— Да, — не разжимая сведенных челюстей, просипел Гогейтис. — Я вышоты боюшь.
— Ой, а я раньше тоже боялась! Даже на самолетах не летала! — затараторила Карина. — А сейчас — хоть бы хны!
— Госпожа, не поминай их всуе! — раздался голос дракона.
— Кого «их»?
— Хнов! Это такие мерзкие твари! Вреда от них немного, но если появятся — не отстанут и хуже смерти надоедят!
— Хорошо, не буду… Ой, как красиво смотрится замок с высоты драконьего полета! Прямо как декорация к третьей части «Властелина колец», только еще лучше!
Они облетели замок и его окрестности, стараясь находиться под прикрытием невысоких густых облаков. Затем дракон круто забрал вверх, набирая высоту (Гогейтис начал подозрительно икать, а Карина только восторженно ахала), и вдруг, выпрямившись, сверкающей стрелой полетел в сторону лагуны.
— Что это за скалы на той стороне? — спрашивала Карина Уильяма, но вместо него отвечал дракон:
— Эти скалы образуют наземную границу Деметриуса, госпожа.
— Деметриус, Деметриус… Герцог рассказывал, что они постоянно требуют независимости и нападают партизанскими отрядами на королевские войска… — припомнила Карина. — А почему им не дают независимости?
— Едр, — неожиданно сказал Гогейтис, и Карина даже подумала было, что ее приятель решил опростать содержимое своего желудка, не вынеся полета, но ничего подобного. Гогейтис выглядел уже вполне оклемавшимся. — Только на песчаных почвах провинции Деметриуса произрастает дерево под названием «королевский едр». Его древесина ценится дороже алмазов, потому что из нее можно делать корабли, повозки и прочий транспорт, который никогда не сломается, не потонет в воде, не сгорит в огне. А деревянные мечи, копья и колья из едра — страшное оружие, против которого не устоит даже легендарная
