бьетвамская сталь тройной закалки. Экспорт едра в некоторые дружественные государства — одна из важнейших статей бюджета Тарсийского Ожерелья. И отдать эту драгоценность на разграбление бандитам Деметриуса?..
— Но они ведь все равно там живут… Это же их провинция. Ничего не понимаю. Погоди!.. Они же могут вырубить этот суперценный едр и безо всякой независимости. И наплюют на все ваше государство. И начнут подпольный экспорт… деревянных мечей. В какую-нибудь… Затуманию.
— Не начнут! Потому что не смогут! Едр-то королевский! Эти деревья еще при закладке первой рощи были закляты первым королем Ожерелья подчиняться только освященному монаршей милостью и монаршим повелением топору. И лишь в том случае, если правящий монарх добровольно объявит землю Деметриуса свободной от власти тарсийской короны, королевский едр станет принадлежать Деметриусу… Утратив, правда, при этом большую часть своих удивительных возможностей. Мечи из него, например, станут просто деревянными мечами, которыми даже дети, играющие в войну, побрезгуют…
— Так, вкратце все понятно. А при чем здесь эти уродцы красноглазые? В смысле гламуры?
— При том, — подал голос дракон, и был этот голос мрачен, словно погребальный перезвон. — Посмотрите вперед. Внимательно.
Они, подчиняясь крылатому вассалу герцога Рено, посмотрели и тихо, причем хором, охнули.
…Скалы, отделявшие Деметриус от герцогского поместья, напоминали изломанные гигантские куски белого картона, на котором тучей уселись раскормленные навозные мухи. Только это были вовсе не мухи, судя по далеким вспышкам крохотных алых точек-глаз.
— Сколько же их! — в ужасе прошептал Гогейтис.
— Да, — мрачно подтвердил дракон. — Но не это самое страшное, господин. Гламуры глупы, и ты видел сам, что с ними может расправиться женщина, умеющая управляться дубинкой из Дуба-с-Ушами. Но когда сих омерзительных тварей так много, это наводит на мысль о том, что у них есть хозяин. Могущественный хозяин.
— Кто же это?
— Слыхал ли ты, господин, об Удаленных?
— О нет! — возопил Уильям и сам себе зажал рот. — Летим отсюда быстрее! Нам нужно оповестить всех в замке, послать гонца в столицу… И готовиться, готовиться!..
— К чему? — Теперь уже Карина еле выдерживала ту скорость, с какой дракон помчался в обратный путь.
— К смерти! — проревел дракон. — Но пусть это будет хотя бы достойная смерть!
Когда они вернулись в замок и рассказали мажордому об увиденных полчищах гламуров и об опасности нашествия Удаленных, тот сразу ввел в замке военное положение. Замок укрепляли изнутри и снаружи, в соседние поместья — почтенной госпожи Сарабанды Ублиет, вдовы героически погибшего генерала Ублиета, и виконта Дюпон-Теблона — отправили гонцов со страшной вестью. Еще двух гонцов отрядили в столицу — к самому герцогу Рено. Вестникам строго-настрого приказано было пробираться разными и притом заповедными тропами, чтобы избежать возможного вражеского нападения и сколь можно скорее доставить-таки Главному Советнику весть о том, что Удаленные возвратились. Вместе с подчинявшимися им стаями обугленных красноглазых чудовищ.
— Да кто они, эти Удаленные? — Улучив минуту в общей суматохе, Карина заперлась с Уильямом в библиотеке и потребовала все ей разъяснить.
— Это прекрасно организованные банды, целые отряды мастеров-убийц, грабителей, поджигателей и мародеров. Все они когда-то были приговорены к смертной казни. И всех их казнили. Но еще до казни Удаленные ухитрились заключить договор с падшими духами проклятых миров, и те возвращали в тела казненных подобие жизни. И ожившие мертвецы, удаленные от мира живых людей, шли на убийство и разбой снова и снова. Они убивают ради самого убийства, ради славы, как о них говорят, Торжествующей Смерти, и известно, что отряды Удаленных можно нанять за хорошую плату чтоб расправиться с врагом. И они расправятся, будь покойна! Недаром у Удаленных в подчинении всякая пакость вроде гламуров.
— Что же нам делать? — испуганно спросила Карина. Ее недавняя храбрость и бесшабашность уступили место более приличным природе женщины чувствам страха и неуверенности. Девушка далеко не все поняла из того, что бессвязно рассказал ей Уильям, но одно было ясно: в ближайшие дни их парочке будет не до бурных постельных баталий и элегического собирания цветов на лужайке…
— Если они нападут на нас, а они нападут, потому что замок Дюбелье-Рено стоит заслоном на пути бандитов из Деметриуса в столицу, то все мужчины будут защищать поместье до последней капли крови. И, может быть, — тут в Уильяме не вовремя проснулся поэт, — я, истекая кровью, умру у ног твоих, любимая!
— Еще чего! — охладила поэтический пыл возлюбленного благоразумная даже в собственном страхе Карина. — Что у вас, у мужиков, постоянно какие-то замыслы дурацкие! Вечно вы считаете, что доставить женщине удовольствие можно лишь каким-нибудь ненормальным способом! Нет, ну посуди сам, разве это не извращение: «Любимая, дай умереть у ног твоих!» А ты перед тем, как, допустим, помирать, головой подумал, что потом «любимая» с твоим трупом делать будет?! Куда его потащит на своем же, извиняюсь, горбу?! И вообще, когда у твоих ног валяется труп, удовольствия в этом никакого. Так что выбрось такие бестолковые мысли из головы и изволь-ка не умирать у моих ног, а за них сражаться! При этом Карина на мгновение фривольно приподняла подол своего платьица, наглядно демонстрируя Гогейтису, что за такие восхитительные ножки (да еще в шелковых искристых чулочках с пышными кружевными подвязками) ему — магу, ученому, поэту и любовнику — сражаться следует с мощностью и неутомимостью разъяренной шаровой молнии, ежели таковые вообще имеются в природе.
— Дорогая, — стиснул в объятиях Карину ученый маг, — ради тебя я пойду на все!
Еще одна фраза из сборника под названием «Самые расхожие и невыполнимые мужские обещания». Карина такой сборник как-то в метро купила у разносчика всякой информационной инфекции. Тут же, в метро, прочла, оставила на сиденье и напрочь, окунувшись в московский омут, позабыла. А теперь вот вспомнилось почему-то…
— Погоди. — Карина деловито высвободилась из объятий и принялась пристально разглядывать шкафы с книгами. — А скажи, Уильям, есть ли книги, в которых написано, как можно победить этих самых Удаленных?
— Вы полагаете, Главный Советник, что у меня это получится?
— Безусловно, ваше величество.
— Вот досада! Извините, герцог. Я никак не могу привыкнуть ни к покрою этого… платья, ни к тому, что здесь все называют меня «ваше величество»… — Бывшая гражданка Монохроммы Кириена Суорд стояла в так называемой «комнате для королевских рукоделий» и недовольно оглядывала себя в огромное зеркало.
Сзади, подобный тени, немногословный и внутренне донельзя довольный собой, стоял герцог Асбесто Бетонн Винилл Герметикс Дюбелье-Рено.
Он готов похвалить сам себя — не зря он вытащил с каторги Гогейтиса. Не зря позволил ему совершить дело, в которое до сих пор верится с трудом.
Но сейчас Советник поздравлял себя даже не с этим. А с тем, что сделал абсолютно политически правильный выбор между двумя дамами. Та, оставшаяся в замке на попечении Уильяма, пригодится разве только для того, чтобы устраивать милые беспорядки во время очередного дворцового празднества с непременными переодеваниями, масками и тайными порочными шалостями в укромных комнатках для утоления скорой страсти возбужденных высокородных фаворитов. А
Ни о каких укромных комнатках не может быть и речи.
Уже при одном взгляде на выражение лица Кириены Суорд…
О, прощения просим, королевы Абигейл.
И ко всем прочим достоинствам, корона сидит на этой даме как влитая.
Смотреть приятно.
— Извините, герцог…
— Ваше величество, пока мы с вами находимся наедине, я хотел бы, чтобы вы запомнили одно
