поднявшуюся на задние лапы и потерявшую где-то крылья. — Таккх, кашшетца, быт прриннат у ффас, челофеккх?
— Только у имперцев, — уточнил Койфман. — И то не у всех.
— А ккте ест мо поллшо труккх Сфатслаф? — спросил капитан. — Я не фидет еко стесс.
— Аарон Лазаревич, мне срочно нужно поговорить, — дернул старика за рукав Ежов. — Очень срочно.
— Что-то нашел, Мишенька?
— Все нашел, — ухмыльнулся детектив. — Я раскрыл дело, Аарон Лазаревич.
— Раскрыть?! — возмутился Дитирон, подошедший поближе. — Моя смотреть, но не видеть капитан! Моя глаз не обманывай! Моя думай, твоя обманывай! Моя твоя сырым кушай!
— Да погоди ты, ненормальный! — отпихнул его Михаил. После победы над Больдзхудом он чувствовал себя куда увереннее, чем раньше. — Елы-палы… Я имею в виду, что я знаю, кто виноват, и где искать капитана!
— Ну и хорошо, — улыбнулся Койфман. — Вот сейчас вернемся на корабль, ты нам все спокойненько и расскажешь…
— Аарон Лазаревич, это очень срочно, — не согласился Ежов. — Похищение капитана — это только кусочек общей проблемы. И у нас очень мало времени. Не знаю, но мне кажется, это не стоит просто игнорировать…
— Ну хорошо, Мишенька, успокойся, — оскалился улыбкой кота, удачно нагадившего кому-то в туфли, Койфман. — Сейчас присядем, и все расскажем. Капитан, извините нас, пожалуйста…
— Я не моккх ли поомочш?
— Уверен, мы справимся сами. Насталикар, будь дружочком, обеспечь нам столик на всех! — чуть повысил голос старик, обращаясь к бармену. Чудовище коротко кивнуло и нажало что-то под стойкой.
Собрать экипаж удалось далеко не сразу. Остап и Суудниоо, его новый собутыльник, вовсю хлестали «пыво» (Остап называл так любой спиртной напиток), и разлучить их удалось далеко не сразу. Рудольф и Кончита закончили драться, помирились, и теперь также задушевно пили на брудершафт. Она тоже оказалась корабельным механиком. Косколито встретился со старой подругой и уже настроился взять выходной до утра. А уж когда из туалета попытались вытащить Джину… Соазссь, которому доверили эту опасную миссию, выполз оттуда сплюснутым. На голове у него виднелась свежая и очень глубокая царапина, сквозь которую проглядывало «перо» — тонкий внутренний скелет хуассинов.
Пока Койфман созывал остальных, Ежов слегка перекусил. Еда выглядела необычно, но на вкус оказалось очень неплохо. Памятуя историю с мочевым пузырем гигантского морского ежа с Протея, которым его угостил Дельта, Михаил благоразумно не стал интересоваться, что ему подали на сей раз.
После того, как драка окончилась, бар снова превратился в респектабельное место. Заиграла музыка (больше похожая на скрип пальца по стеклу — это была ротонская музыка, а ротоны слышат совсем не так, как люди), откуда-то появились танцовщицы. Точнее, стриптизерши — их танец заключался в постепенном снимании с себя всей одежды.
Первая девушка Ежову очень даже понравилась. Лимонно-желтая кожа, тонкие двухсуставные руки с трехпалыми кистями, роговая нашлепка на лбу, но в остальном — очень симпатичная. А вот вторая…
Вторая напоминала жирную анаконду, которую кто-то вывернул наизнанку, набил соломой и опилками и пришил к ней четыре конечности — пару тонких ног, похожих на сломанные ходули, и пару тончайших извивающихся щупальцев, оканчивающихся клешнеобразными отростками. В довершение ко всему фантасмагорическое лицо, для описания которого нужен такой мастер, как Гоголь, не меньше.
Одежды на этой, второй, было меньше, поэтому управилась она быстрее. В конечном итоге на ней остался только розовый переливающийся гравистан облегченного типа, похожий на ленточку серпантина. Кем бы ни было это существо, гравитация «Перевала» ему не подходила.
«Красавица» особенно старательно танцевала возле дальнего столика, за которым восседали шестеро ее собратьев. Точно такие же, только более худые и с роговой пластинкой на макушке. Им она явно казалась очень привлекательной — инопланетяне смотрели на нее и возбужденно фыркали. На всех на них были надеты почти такие же гравистаны.
Избавившись от последней детали одежды, стриптизерша нахально уселась на колени к самому крупному из этих парней и что-то громко профырчала, перемежая фырки тоненьким мяуканьем. Тот, к кому она уселась, изрядно смутился, остальные громко расхохотались. Смех почти не отличался от человеческого.
— Что она сказала? — заинтересовался Михаил.
— Перевод, — откликнулся VY-37. — «Не может ли получиться (выйти из недр) так, что в твоем шфшышрок спрятался (ушел в темный тоннель) улщыфрошш? Или ты просто рад (выпучил глазные отростки) обонять меня (вдыхать флюиды моей шфщафрдд?»
— Елы-палы… — еле выдавил из себя Михаил. — А что такое все эти шфышроки, шфарды?..
— Справка. В языке ожегаттов есть слова, не имеющие аналогов ни в одном из человеческих языков. Они непереводимы.
— Мишенька, мы ждем… — нетерпеливо постучал пальцем по столешнице Койфман.
Джина тоже постучала — только не пальцем, а кулаком. И не по столу, а по голове Михаила.
— Все собрались? — недовольно потер ушибленную макушку Ежов. Сейчас он чувствовал себя царем горы… точнее, изо всех сил пытался чувствовать. — Ву, покажи то, что мы нашли.
VY-37, зависший над столом, коротко пискнул и высветил голограмму высокого мужчины средних лет, самую малость полноватого, но атлетического телосложения. В чертах его лица проглядывало что-то азиатское, но лишь самую малость, совсем не так отчетливо, как у Моручи. Все-таки имперцы тоже не все на одно лицо.
— Так вот в чем дело… — с интересом прозвенела Фрида, уже, разумеется, прочитавшая все у Михаила в мозгу. — А вы хорошо справились, Михаил Петрович…
— Благодарю, — кивнул детектив, принимая комплимент.
— Господа хойошие, здесь не все умеют читать мысли, — досадливо морщась, приложил к царапине кусок льда Соазссь. — Кто это такой?
— Справка, — моментально ответил VY-37. — Александр Куросава. Гражданин Империи. Аристократ. Принадлежит к Императорскому Дому.
— Знаменитая фамилия, а? — усмехнулся Ежов.
— Чем же она знаменита? — прищурился Койфман.
— Ну как же! Акиро Куросава!
— А кто это?
— Неважно… — разочарованно махнул рукой Михаил. Он любил фильмы Куросавы, и огорчился, узнав, что сейчас никто даже не помнит его фамилию. — В общем, мужики, это и есть главная редиска.
— Чего? — снова прищурился Койфман.
— Основной преступник, — вздохнув, перевел Ежов.
— Хто зьил мое сало?! — неожиданно повысил голос Остап, все это время искавший что-то под столом. Потом сунул руку в карман шортиков, облегченно выдохнул и махнул окорокообразной ладошкой, предлагая продолжать.
— Понятненько… — с легким раздражением посмотрел на чавкающего Остапа Койфман. — А на чем ты это, Мишенька, обосновываешь? А то сказать-то легко — а вот доказать…
— Для начала такой факт — он тридцать восьмой. Аарон Лазаревич, помните, мы говорили, что капитан Моручи тридцать седьмой в линейке наследования? Так вот, этот Куросава — тридцать восьмой.
— Вот оно как… Только это еще ничего не доказывает, Мишенька. Мне почему-то кажется, что кто-то неизбежно должен быть тридцать восьмым. И это что, все твои доказательства?
— Ну отчего же, есть еще кое-что, — спокойно ответил Ежов. И рассказал, почему он так уверен, что Александр Куросава — именно тот самый человек.
— Увейен? — недоверчиво переспросил Соазссь. — Может, п’йосто похож?
— Уверен, уверен, — кивнул Михаил. — Это точно он.
— Допустим. А что насчет мотива? — продолжал сомневаться суперкарго. — П’йеступление без мотива,
