Книга Теней (Повелитель Теней)

волшебной формуле этой завесы не упомянуто ровным счетом ничего, так что истинное имя этого воина- варвара — Конан — Неизвестный прекрасным образом вспомнил, о чем и заявил тому. Конан, в свою очередь, одарил чародея ответной услугой, сообщив ему одну деталь: в прежние времена Неизвестный называл себя Повелителем Теней.

Ценя по достоинству важные услуги, Неизвестный открыл для Конана путь из Селлы, благо скрытое имя — основная преграда — уже не было таковым. Так же он поступил и с встреченным позднее Энендо, Слугой Безликой Богини, — тот описал чародею эпизоды их совместного странствия, напомнив ему о мощи рифмованных заклинаний и о полученном в конце пути призе, Сфере Хаоса.

Чары Селлы снять сложно. Однако все их многообразные проявления — на самом деле лишь одна формула, хоть и чрезвычайно сложная. И если один кусочек мозаики занял предназначенное ему место, дальнейшие непременно последуют его примеру. Нужно только время.

И Повелитель Теней, дождавшись момента, пока вернется воспоминание о Древнем Наречии своей родины, перевел на него собственное прозвище, получив таким образом Истинное Имя. А затем все детали головоломки очень быстро заполнили пробелы.

Чувствуя, что естественный ход событий может показаться кое-кому слишком опасным, Инеррен решил ускорить их, вернуть утраченную память сразу и полностью. Сжимая в руках все время находившуюся с ним (и забытую) Сферу Хаоса, он однажды сказал:

Конец для Хаоса — начало для Порядка,
Решенье найдено, и больше нет загадок:
Смерть — это сон; Забвение — Игра,
И Игроку проснуться уж пора!

Не то чтобы в этом не было опасности для него. Но сейчас важно было выиграть время. И чародей выиграл его, сжав годы своего заточения в несколько минут.

Впрочем, это было не единственным последствием его второго заклинания, сотрясшего Селлу, подобно взрыву гигантского вулкана:

Пронзить столетья взглядом не труднее,
Чем море пересечь за три шага.
Пространство — это пыль для чародея,
А Время — чистый лист в его руках.

Для Хаоса не существует правил,
Он даже Время мог остановить;
И я, касаясь Вечности руками,
Его мечты не мог не повторить.

Возможно ли, чтобы рожденный Силой
В минуту слабости в эпоху черных грез
Для этой Силы сам бы был владыкой,
Отрезав все шипы у тайных роз?

Игра Теней приходит к завершенью,
Столетье стало кратким мигом сна,
Ушли загадки, страхи и сомненья,
Остались только мы — Я и Она.

Удерживая в сознании образ Дары, Инеррен сжал руки еще крепче. Сфера издала протестующий визг, однако хватка чародея была тверже — и закаленная воля победила. На этот раз последний из Артефактов Отца Богов был действительно уничтожен, рассыпавшись на кусочки столь мелкие, что тысячи искуснейших ювелиров не смогли бы найти, какой из них должен присоединяться к какому. Даже если бы какой-то невежда решил починить разбитый Артефакт такими грубыми средствами, он бы ничего не добился. А реши он зайти дальше, последствия необдуманного применения заклятий уничтожили бы как его, так и остатки Сферы.

Но Инеррен четко рассчитал эффект. Последний импульс силы, превосходящей все существующее в мирах по обе стороны бытия, пробил все преграды и, иссякнув, вскоре вернулся. Прихватив с собой кое-кого еще.

— Где я? — прошептала темноволосая женщина, открывая глаза.

— Там, где в свое время побывали многие, — произнес Инеррен. — Это место называется Вершиной Главного Выбора, а мир носит чудесное имя Селла, что созвучно с местным названием тюремной камеры.

— Кто ты? И… кто я?

Чародей поздравил себя с успехом.

— Кто я — не важно, так как меня ты здесь больше не встретишь. А что до второго вопроса — можешь выбрать себе любое имя. Гарантирую, ты далеко не единственная, кто по прибытии в этот мир задавал подобный вопрос. Прощай!

Сбросив остатки цепей Селлы, Инеррен прошептал заклятие и переместился в иной мир. Точнее, обратно во Двор Хаоса. А еще точнее, в Обитель Якоря.

— Ты уже вернулся? — удивилась Айра.

— А сколько прошло времени? — поинтересовался чародей.

— Менее трех часов. Так как тебе удалось расплатиться с Дарой?

— Ее же монетой.

— То есть?

— Сферу я, конечно, потерял. Зато я — здесь, жив и относительно невредим, возвратил воспоминания и надежду на будущее. И при всем моем уважении к Повелительнице Хаоса никак не могу сказать, что она действительно была Его повелительницей.

— Что?!!

— Максимум, — продолжал Инеррен, намеренно не обращая внимания на расширившиеся от удивления глаза волшебницы, — это дочь. Называй герцогиня Дара себя, скажем, Дочерью Хаоса, все было бы в порядке. Однако, как и многих других, ее подвело тщеславие…

Из воздуха выступила демоническая фигура, в которой чародей (не без труда, правда) опознал Мандора.

— Объясни поподробнее, — коротко бросил он, не вынимая правую руку из-под плаща.

После первых же слов чародея Мандор был вынужден опуститься в кресло, возникшее в комнате тем же способом, что и он сам.

5. Король Хаоса