3. Когда исчезает мудрость
Хранитель, как обычно, после завтрака находился у себя в кабинете, разбирая очередное дело, касающееся сохранения Равновесия. Определив необходимое воздействие, он набросал на полях документа свою рецензию и передал бумаги призраку-клерку — который, преисполненный сознания собственной важности, тут же понесся в Архив, дабы поместить приказ Хранителя на предназначенное ему место.
В дверь кто-то вежливо постучал. Хранитель нажал на кнопку, отпирая защелку и вслух приглашая посетителя войти.
— Благодарю за приглашение, — сказал пожилой человек в потертом, но не потерявшем былого изящества костюме из малинового бархата. — Я пришел по делу.
— Конечно, Рамирес, — кивнул Хранитель, знаком придвигая к маленькому столику стул поудобнее. — Располагайся и излагай.
— Дело заключается в Рэйдене.
— А конкретнее? Он тебе понадобился?
— Не совсем так. Ты, я полагаю, знаешь, кто он такой в действительности. Вернее, кем он был до того, как вы предложили ему должность у Безымянных.
— Знаю, разумеется. Бессмертным, твоим учеником.
— Да, но не это главное. Самым способным моим учеником, который трижды прошел тот участок Пути, который остальные никогда не могли одолеть. Он был бессмертным, способным отринуть бессмертие ради общего дела.
— И что? Это, быть может, и интересно, но не для меня.
— Для тебя тоже,
— Но ведь эта Сила — Судьба!
— Нет, в том-то и дело. Судьба — только часть Силы, одно из ее вероятных проявлений. Я бы предположил, что ваши проблемы с Повелителем Теней, о которых, кстати, уже известно во многих кругах, на самом деле суть начало пробуждения Силы. Его Силы.
— Постой, но разве Повелитель Теней — бессмертный?
— От рождения он не был им. Однако вспомни: именно Рэйден вытащил его из Источника, вернув к жизни. Никто, кроме самой Силы, не может знать всех ее аспектов и того, как она передается.
Хранитель задумчиво снял пенсне и протер хрустальные стекла.
— Хорошую же новость ты мне подкинул, нечего сказать. Бессмертия в этом деле только и недоставало.
— Я вовсе не утверждаю, что Повелитель Теней стал бессмертным, — добавил Рамирес, — потому что все это может быть и пробуждением другой Силы. Силы самого Рэйдена… нет, не Рэйдена — Коннора.
— Так вот где неучтенная линия! — Глаза Хранителя вспыхнули. — Ну, я им еще покажу! Зачем мне три сотни расчетчиков, раз они не могут отследить столь очевидной связи!
Дилвиш вошел в пещеру. На его лице читалось лишь одно: неуемное желание посетить Священный Храм Великого Змея и увидеть воочию то чудо, о котором ходило столько преданий. Сравнив сей факт с ответами на заковыристые вопросы, привратники беспрепятственно пропустили «паломника» внутрь.
Через некоторое время в пещере оказался и Инеррен. Его актерское мастерство могло обмануть любую стражу, но он не был уверен, насколько привратники близки к тому, чье святилище охраняют. Чародей понимал, что провести Бога он мог бы в открытом разговоре, но не в подобной мелочи. Поэтому Инеррен воспользовался парочкой заклятий и, став невидимым и невесомым, без особого труда проплыл по воздуху прямо над коническими шлемами стражей.
Прищурившись, Дилвиш смотрел на сияющий шлем, выкованный, насколько это возможно было разобрать, в форме Мирового Яйца. Свет, исходящий от висевшей чуть выше кольчуги, вообще ослеплял; даже в самый жаркий полдень солнце не светило так ярко.
— Вначале надень шлем, — прошептал чародей, — он ослабит сияние кольчуги, и ты сможешь взять ее.
— Если не сожгу руки о сам шлем, — пробормотал Дилвиш в ответ.
— Вряд ли. Твои перчатки ведь из змеиной кожи? Тогда точно получится. Действуй, я пока отвлеку стражников…
По мановению невидимой руки бесплотного призрака-Инеррена исполинская золотая статуя Змея, Висящего на Мировом Древе, внезапно с треском покосилась и медленно начала клониться к земле. Повернувшиеся на странный звук привратники испуганно закричали и бросились спасать храмовое имущество от разрушения. Когда же наконец они, отдуваясь и вытирая пот, отступили от пьедестала, со стороны алтаря снова донесся какой-то звук. Стражники обернулись и замерли в полном оцепенении.
У алтаря стояла высокая фигура, напоминающая человеческую. Шлем и кольчуга пришельца полыхали расплавленным серебром, да так, что даже контуры фигуры казались призрачными.
— Аз есмь посланник всемогущего Змия, — прогрохотал пришелец, — Великого Змия, чьи мудрые речи разносились в Пустоте за мириады лет до Часа Творения. Глаголю вам, слуги верные: падите ниц пред алтарем того, кому вы служили верой и правдой, и восхвалите его! И придет вам спасение от козней дьявольских, и благословение небесное пребудет на вас и родичах ваших до шестого колена!
Даже жрец, появившийся при первых звуках этого голоса, поспешил исполнить волю облаченного в божественную броню. И торжественный гимн заполнил громадную пещеру. Когда утихли последние бульканья, хрипы и шипение преотвратной мелодии, пришелец вновь заговорил:
— Ныне же служба ваша завершена, преданные дети господина моего! Закройте теперь вход в сей храм железом хладным, злобным чарам неподвластным, и пускай пребудет он таким, как ныне, — пока не возвратится Змий во всей своей Силе! Свершите же последнюю молитву — и за работу, ибо грядет битва великая, в коей с Великим Змием противники нечестивые дерзят сразиться! Сие прорицание не откройте никому, доколь не будет подан Знак свыше!
Медленно ступая средь распростертых на полу тел, облаченный в доспехи своего господина посланник Змия покинул Храм и растворился в зеленом пламени…
Оказавшись за несколько миль от гор, Дилвиш наконец стащил шлем и расхохотался. Инеррен последовал его примеру.
— Идеально сработано! Эти кретины так и не догадались!
— Нет, ты бы видел себя со стороны!
— Ничего, я видел ИХ со стороны — этого хватило.
— Но у вас появились еще некоторые проблемы, — заметил неслышно возникший рядом Таурон. — Операция действительно проведена неплохо. Но не с точки зрения Великого Змея.
— Да ладно, я верну ему его доспехи, — отмахнулся Дилвиш, — это не вопрос. Мне они не так уж нужны.
— А кто такой Великий Змей? — спросил вдруг чародей, у которого в очередной раз появилось нехорошее предчувствие.
— Разве ты не знаешь? Он олицетворяет собою Время.
Инеррен пожал плечами:
— Тогда, раз уж время в его власти, он мог бы и посмотреть, что доспехи будут вскоре возвращены на место. И все будет так, как и было; мы же, можно сказать, даже подкрепили его престиж. Ведь если Бог не появляется на свете очень долгое время, о нем начинают забывать… Нехорошо это.
— Мне-то такое обоснование нравится, — признал Таурон, — однако убеждать тебе следует не меня.
— Интересно! Ты ж сам и сказал нам стибрить эти доспехи! — возмутился Дилвиш. — Я б к ним и не подошел.
