сказать, что такая ситуация никогда прежде не возникала; в Преисподней всегда хватало желающих повысить собственный статус (пусть даже за счет переворота). И не впервые заговорщик был столь высокого уровня, всего на одну ступень ниже самих Лордов-Демонов.
Что особенного было в этом заговорщике? Почему, не считаясь с расходами, был призван Легион Теней?
Оказывается, Мефистофель (так звали мятежника) ухитрился раздобыть ключ от Врат Бездны и бежал сквозь них, причем запер их изнутри. Все попытки добраться до него с другой стороны результатов не принесли: Бездна слишком велика, чтобы там можно было отыскать то-го, кто активно этому сопротивляется.
— Не буду пересказывать всего дела, — заговорил Изгнанник, — опишу лишь финал. Мы стащили у Мефистофеля ключ и снова открыли Врата Бездны, после чего за дело взялись сами обитатели Преисподней. Их ведь хлебом не корми, а дай за кем-нибудь поохотиться.
— Стой, но при чем тут Владыка? Не вижу…
— А так именовал себя Мефистофель, когда беседовал с нами. Что было причиной такого самомнения, мне трудно судить.
«Рэндом! — ворвался в сознание короля Амбера голос Роджера (тот не соизволил даже наладить нормальный контакт по карте). — Нужно немедленно установить охрану у Первозданного Лабиринта!»
«Какого дьявола, Роджер, — мысленно же ответил Рэндом, — что ты себе позволяешь?»
«Быстрее, черт возьми! Я не могу быть одновременно в трех местах — в Хаосе, в Амбере и у Лабиринта Корвина. Блокируй все подходы и не пропускай никого, будь он даже воскресшим Обероном.»
Рэндом понял, что дело тут весьма серьезное. Поэтому он не задавал больше вопросов, а сразу отправил Бенедикта и Жерара в указанное место. Озрику хватило пары слов, чтобы он ринулся вниз, на лестницу и дальше, к камере Лабиринта. И он успел вовремя!
Как только Изгнанник сорвал с крючка ключ и метнулся в соседний проход, в коридоре (с той стороны, где располагались доселе неисследованные пещеры) послышались тяжелые шаги. Идущий, похоже, не нуждался в свете, так как не нес с собою ни факела, ни фонаря.
Тяжелые. Слишком тяжелые, подумал Изгнанник. И слишком длинные, у этого человека ноги вдвое длиннее нормальных… Или же это вовсе не человек. Скорее второе.
Он проверил, хорошо ли выходит шпага из ножен, и пожалел, что не подготовил заранее нескольких полезных заклинаний из той отрасли, что освоил в Легионе…
К концу перерыва Воланд, обменявшись предварительно парой слов с Рамиресом, встал и, деланно прихрамывая, подошел к столу Судьи.
— Все готово, ваша честь. Вот список присяжных.
Ананке быстро просмотрела лист, всего однажды удивленно подняв бровь. Удивилась она наличию в списке имени Рамиреса.
— Я, кажется, предупредила: присяжные не должны иметь к делу никакого отношения. А ученик Рамиреса…
— Ну и что? — пожал плечами Воланд. — Когда это Рамирес ставил интересы своих учеников выше дела? Кроме того, самого Рэйдена никто не собирается судить. Или я ошибаюсь?
— Ладно, давай их сюда. Все знают Общий?
— Я выдал каждому амулет-переводчик, с этим проблем нет.
— Отлично, — кивнула Необходимость. — Вот почему я люблю работать с тобой. Всем моим подчиненным вечно не хватает предусмотрительности, даже Отто порой промахивается. Не хочешь перейти в мою сферу деятельности? Сразу обеспечу все, что потребуется.
Воланд ухмыльнулся и покачал головой.
— Меня удовлетворяет мое занятие и пост. Но благодарю за предложение. Так как, начинать заседание?
— Да.
Среди присяжных было четыре женщины; все они были одеты в традиционные одеяния колдуний. Четверо из мужчин также были представителями магических искусств — даже на одежды незачем было смотреть, один взгляд говорил обо всем. Что до четверых оставшихся… Инеррену трудно было судить, кто они такие. Вроде бы у каждого из них на поясе висело оружие, однако поведение говорило о том, что они вовсе не являются простыми воинами.
— Защита готова? — спросила Ананке, усаживаясь на трон Судьи.
— Да, ваша честь, — ответил Рэйден.
— Обвинение?
— Несомненно и постоянно, — гордо сказал Мефистофель.
— Тогда начинайте излагать дело. Время дорого.
— Слушаюсь, ваша честь, — поклонился Прокурор и начал невероятно занудную вступительную речь. Чародей пытался следить за цепочкой рассуждений Мефистофеля, но отключился через две минуты.
Когда Рэйден толкнул его в бок, Прокурор как раз завершал:
— Из всего вышеперечисленного, ваша честь, можно сделать только один, зато бесспорный вывод: так называемому Повелителю Теней абсолютно наплевать на законы, поддерживающую всю Вселенную в равновесии. Он постоянно пренебрегает всеми — писаными и неписаными — правилами, не слушает чужих советов и не желает учиться на собственном опыте. У вас, господа присяжные заседатели, попросту нет возможности вынести приговор менее тяжкий, чем…
— Протестую! — поднял руку Рэйден. — Обвинитель не имеет права требовать от суда минимального приговора, он может только указать на вид кары, какой кажется верным ему. Однако окончательное решение за присяжными.
— Протест принят, — постановила Необходимость. — В дальнейшем, господин прокурор, прошу вас придерживаться кодекса.
— Прошу прощения, ваша честь, — снова поклонился Мефистофель. — Тогда я закончил. Представить все доказательства по каждому пункту моего заявления можно в любой момент, и даже сам подсудимый не будет отрицать того, что совершил.
— Слово защите, — объявила Ананке.
Рэйден начал развивать теорию, согласно которой Повелитель Теней был на самом деле игрушкой обстоятельств, причем почти каждое из приписываемых ему «злодеяний» было совершено из благих побуждений, из чувства долга и тому подобное. Он говорил убедительно, однако обвинений против Инеррена было столько, что вскоре даже не знающий местного кодекса чародей понял: фокус не удался. В глазах присяжных светилось сочувствие, но далеко не настолько сильное, чтобы оправдать его по всем статьям.
«Кажется, пора пускать в дело один трюк», — решил Инеррен, тихо нашептывая заклинание:
Неожиданно для всех (кроме чародея, разумеется) тон Рэйдена изменился, и он заговорил в совершенно несвойственной ему манере:
