Предупреждающая надпись будет тут до тех пор, пока ее не сотрут с помощью иного заклинания.
После этого он вернул беспокойных призраков в башню и посоветовал им вести себя потише днем и погромче ночью — вплоть до того, что устраивать вечеринки для избранных. Это должно было усилить и без того устрашающую репутацию Башни Когтя… а заодно увеличить ее привлекательность в качестве объекта для покорения.
— В последнее время ты опять стал похож на этого Рэйдена, — заметила Крайенн, — пророчествами какими-то занимаешься, играешь с судьбой и направляешь всех в нужную сторону. Назвался бы уже Повелителем Четрании — с тобой даже Адрагерон спорить не станет.
— И зачем одному маленькому миру такое большое счастье? — поинтересовался Инеррен. — Не говоря уж о том, зачем это мне. Найдутся занятия и повеселее.
— Например, уничтожение очередного колдуна.
— Хотя бы. Я только теперь понял всю прелесть Турнира Пяти Колец Арканы: единственное, что никогда не может надоесть, — это соревнование. Постоянное напряжение: а ну как найдется кто-то лучше меня? Это требует стальных нервов, зато какое удовлетворение получаешь от победы!
— Драконы называют это садизмом.
— Как-как?
— Садизм — наслаждение, получаемое от созерцания страданий других, в особенности, когда эти страдания причинены им твоими руками.
— Набрались же вы словечек, — покачал головой чародей. — Девятнадцать веков назад драконы были не глупее, но куда проще и симпатичнее. И высокомерия у них было не так много, как у тебя.
— Знаешь, — отпарировала драконица, — когда я только познакомилась с тобой, ты был наивен, юн и стремился к вершине. И гордыни в тебе почти не было, лишь желание достичь цели. А теперь — у тебя даже цели нет, не говоря уж о стремлении.
— Ты права. Вот я и ищу эту цель.
— И так будешь искать и дальше?
— Если придется.
— Но что, если ты умрешь, так и не узнав ее?
— Тогда, — усмехнулся Инеррен, — я буду знать, что смыслом моей жизни были поиски цели.
Крайенн впервые за всю свою жизнь не нашла подходящего ответа.
— Думаю, сейчас стоит посетить Страну Эльфов, — предложил чародей. — Ты как?
— Все еще ищешь цель?
— Ну, на востоке я уже натворил дел, на западе вроде как тоже. Остался север — на юге делать абсолютно нечего.
— С этим можно и не согласиться.
— Тебе что-то известно? — с интересом спросил Инеррен. — Ну-ка, выкладывай!
Драконица чуть высунула гибкий раздвоенный язык.
— Давай-давай, я же тебя знаю, — улыбнулся чародей, — берешь на измор. Пусть так, что тебе нужно?
— Сокровищница Южного Оракула.
— Гм. Я и не знал, что там есть сокровищница.
— Полетели, и посмотришь. — Крайенн расправила крылья, нетерпеливо ожидая, пока Инеррен взберется к ней на спину.
Южный Оракул находился, разумеется, на юге. На крайнем юге — на скале, одиноко стоящей на окончании мыса, драконьим когтем выдававшегося в воды Океана Смерти.
Кто построил его? Было ли это сооружение делом рук человека? На этот вопрос нельзя было ответить положительно — первое упоминание о Южном Оракуле встречалось в эльфийских хрониках, относящихся к Веку Распада, то есть к первой трети Первой Эпохи — тогда еще не то что Древних, но и гномов не существовало.
Вероятно, Южный Оракул был сотворен таинственной расой Фероинаров. Он принимал посетителей; правда, не многие вернулись из южных краев с рассказом об этом сооружении, однако все сходились в одном: главная его сила проявляется по ночам, в лучах луны. А ведь само слово «Фероинар» — это искаженное древнее название «Дух Лунного Сияния».
О Фероинарах было известно лишь одно: никто о них толком ничего и никогда не узнает. Даже Девять Богов, придя в Четранию, застали лишь самый конец существования этого народа. Только в полнолуние таинственные призраки водили свои мрачные хороводы вокруг некоторых холмов, и никто из тех отважных, кто ходил проверить, что там творится, не возвращался. Более того — его душа исчезала бесследно, ни один священник не мог найти контакт с ней. А ведь их мастерство общения с душами мертвых было настолько развито, что жрецы порой поднимали из могил даже тех, кто погиб в начале Века Познаний, более тысячи лет назад!
Однако Инеррен не задавался вопросом узнать побольше о Фероинарах. Пока это могло и подождать — интересовал его лишь Южный Оракул, о котором он столько читал, но как-то не удосужился до того лично посетить знаменитое место.
Пещера была обширной. Серебристый лунный свет без труда проникал в ее недра, озаряя странную архитектуру.
У задней стены сидела сияющая голубая фигура примерно двадцати футов в высоту. Она имела крылья орла, лицо человека и тело льва. Во лбу Оракула звездой горел третий, главный глаз. Если бы не он, чародей бы назвал Оракула сфинксом — эти животные (или существа — он не был уверен) в Четрании не обитали, но сведения о них встречались и в Домах Боли, и в куче книг из библиотеки Рэйдена. Там говорилось, что сфинкс живет для того, дабы загадывать и отгадывать загадки. И если кто-то не ответит на его загадку, то рискует головой.
Инеррен сразу же сообразил, каким образом действует Южный Оракул: любой, кто желает узнать ответ на свой вопрос, сперва должен решить загадку. И горе тому, кто этого не сделает!
«Похоже, ты прав, — согласилась Крайенн. — Это логично.»
При приближении человека Оракул открыл рот и произнес:
— Вопрос подразумевает: «Что это?»
Оракул кивнул.
— И сколько у меня времени на раздумье?
Луч из третьего глаза ударил в камень над входом, где был высечен символ Луны.
— То есть пока на небе сияет луна?
Сфинкс безмолвно согласился с этим утверждением, и чародей, устроившись поудобнее у стены, принялся размышлять.
Через пару мгновений, когда все детали встали на свое место, он ответил:
